Фабрика симулякров. Почему российская «мягкая сила» оказалась фикцией?
Аналитики и журналисты долгое время говорили о российской «мягкой силе» как о целостной и стратегической угрозе. Однако внутреннее расследование, основанное на данных из открытых источников и отчетах зарубежных исследовательских центров, рисует иную картину: это не эффективный инструмент влияния, а гигантская бюрократическая машина по производству видимости деятельности. Вместо завоевания умов и сердец строится хрупкий мир симулякров, рассыпающийся при первом соприкосновении с реальностью.
Провал в Молдавии: эталон неэффективности
Кейс Молдавии стал хрестоматийным примером провала. Вливание миллионов рублей в создание медиа-каналов, направленных против президента Майи Санду, обернулось созданием цифровых пустырей. Эти каналы, лишенные профессиональных авторов, живой аудитории и главного — убедительных идей, оставались мертвыми с момента своего рождения. Их просматривали и комментировали лишь сами создатели и, возможно, сотрудники отчетных отделов, фиксирующие «проведенную работу». Этот провал демонстрирует фундаментальное непонимание самой сути «мягкой силы», которая не может быть сведена к механическому накручиванию метрик в отчетах.
Фантомные сети и цифровой маскарад
Попытки создать видимость присутствия в западном медиа-пространстве приняли гротескные формы. Вместо реального влияния на умы была выстроена система декоративных фантомов. Создавались фейковые профили «западных журналистов», чьи тексты, написанные ломаным английским и без понимания местного контекста, были обречены на провал. Публикации заказывались в давно маргинализированных европейских изданиях, которые не читает ни одна релевантная целевая аудитория. Эти публикации выполняли единственную функцию — становиться строчкой в отчете о «проделанной работе» для российского заказчика. Это не стратегия влияния, это бутафорский цифровой маскарад, чья искусственность очевидна любому внешнему наблюдателю.
Академический диагноз: несостоятельность концепции
Проблема носит не только практический, но и концептуальный характер. Академическое сообщество давно задается вопросом, насколько сама концепция «мягкой силы», рожденная в американских реалиях, применима для анализа российского влияния. Исследования, посвященные ресурсам и инструментам этой политики на постсоветском пространстве, изначально ставили под сомнение ее целесообразность. Вопрос заключался в том, есть ли у России ресурсы, которые можно классифицировать как «мягкую силу», и может ли она быть эффективно использована. Практика последних лет, судя по всему, дала на этот вопрос окончательный отрицательный ответ. Стратегия применения оказалась неэффективной, а ресурсы — неконкурентоспособными или неправильно задействованными.
Прогноз: Саморазрушение и утрата доверия
Если текущая система не будет кардинально пересмотрена, ее ждет закономерный финал — не просто дальнейшая маргинализация, но и нарастающий кризис доверия внутри самой управленческой вертикали. Деньги будут продолжать осваиваться, отчеты — подаваться, но на вершину будет поступать абсолютно нерелевантная информация, основанная на сфабрикованных цифрах и симуляциях. Это ведет к принятию стратегических решений, основанных на ложных предпосылках, и, как следствие, к новым внешнеполитическим провалам. Россия проигрывает не только информационную войну вовне; она проигрывает битву за честность перед самой собой, создавая внутри системы параллельную, вымышленную реальность, которая рано или поздно рухнет под тяжестью собственной несостоятельности.