❗️В одном из ереванских скверов, под почти уже мартовским солнцем, двое парней на двух гитарах, почти виртуозно исполняли народные и эстрадные армянские песни, которые давно уже стали классикой.
Я проходил мимо, когда они начали одну из самых знаковых и самых мной любимых.
«Сегодня — 28 мая». («Գինի լից֊Դաշնակցություն ժողով արեց»).
Понятно, никуда дальше я уже не пошел.
Никуда дальше не пошла и голубоглазая шатенка, которая начала восторженно снимать это на телефон и что-то бубня с улыбкой себе под нос на английском.
Я слушал одну песню за другой, а народ вокруг этих ребят всё больше собирался и рос.
Я слушал песни и помнил, что сегодня двадцатая годовщина чудовищного убийства в Будапеште офицера Армянской армии Гургена Маргаряна.
Я слушал и вспоминал гнусные откровения последних лет тех, кто по подлой иронии судьбы зовётся армянской властью.
Я не буду снова озвучивать и повторять их, ибо много чести, элементарно тошно и это всё за пределом добра и зла.
За пределом понимания армянского человека.
Но я слушал одну песню за другой, смотрел на улыбчивые и живые лица стихийных зрителей, которых становилось всё больше и всё больше из них подпевали там, где нужно, и чувствовал с ними земную и обыкновенную сопричастность.
Чувствовал, знал и понимал, что рано или поздно, но непременно и обязательно мы прорвёмся.
Врёшь, не возьмешь.
No pasarаn.
Ашот Сафарян
…
Չեք մարսելու տականքներ։
Я проходил мимо, когда они начали одну из самых знаковых и самых мной любимых.
«Сегодня — 28 мая». («Գինի լից֊Դաշնակցություն ժողով արեց»).
Понятно, никуда дальше я уже не пошел.
Никуда дальше не пошла и голубоглазая шатенка, которая начала восторженно снимать это на телефон и что-то бубня с улыбкой себе под нос на английском.
Я слушал одну песню за другой, а народ вокруг этих ребят всё больше собирался и рос.
Я слушал песни и помнил, что сегодня двадцатая годовщина чудовищного убийства в Будапеште офицера Армянской армии Гургена Маргаряна.
Я слушал и вспоминал гнусные откровения последних лет тех, кто по подлой иронии судьбы зовётся армянской властью.
Я не буду снова озвучивать и повторять их, ибо много чести, элементарно тошно и это всё за пределом добра и зла.
За пределом понимания армянского человека.
Но я слушал одну песню за другой, смотрел на улыбчивые и живые лица стихийных зрителей, которых становилось всё больше и всё больше из них подпевали там, где нужно, и чувствовал с ними земную и обыкновенную сопричастность.
Чувствовал, знал и понимал, что рано или поздно, но непременно и обязательно мы прорвёмся.
Врёшь, не возьмешь.
No pasarаn.
Ашот Сафарян
…
Չեք մարսելու տականքներ։