Из автобиографической книги «История политзаключенного» Вардана Арутюняна.
Нас пятерых – меня, Ишхана Мкртчяна, Самвела Егиазаряна, Марзпета Арутюняна и Оганеса ( Овик) Агабабяна, членов «Союза Армянской Молодежи» привезли в суд. . Процесс по нашему делу начался 26 марта 1981 года, а завершился 9 апреля. Мы превратили наше судебное расследование, которое длилось несколько дней, в шоу и игру.
До нашего процесса в Армении проводились многочисленные политические судебные расследования. Конкретно вот этот судья – Сурен Даниелян, судил многих. Все эти судебные процессы проходили не без эксцессов. Паруйр Айрикян, например, потребовал, чтобы из зала суда был вынесен портрет Ленина, заявив, что тот является преступником, Ашот Навасардян потребовал вывести из зала собственного деда, который постоянно делал замечания внуку. Чрезвычайно смело вела себя Анаит Карапетян, причем не только во время судебного заседания по собственному делу, но и в 1974 году во время других судебных процессов, в которых она выступала в качестве свидетеля. Во время судебного процесса по делу Паруйра Айрикяна она высмеяла суд, заявив:
– Я безмерно благодарна этому суду за то, что вы предоставили мне счастливую возможность познакомиться с таким достойным сыном армянского народа.
Судья начал по очереди спрашивать нас, признаем ли мы нашу вину и раскаиваемся ли в содеянном. Из нас один лишь Овик признал свою вину и раскаялся. Своим заявлением Овик окончательно дал нам понять, что все уже необратимым образом решено, и нет пути назад. Теперь уже мы имели право принять свое решение и обнародовать его. Мы заявили, что временно не можем участвовать в заседании, поскольку сейчас наша организация проводит совещание, и принялись активно переговариваться друг с другом. Судья потребовал, чтобы мы прекратили и не мешали суду.
– Это Вы нам мешаете, наше совещание важнее для нас, чем ваш суд, – ответили мы
Растерянный судья не понимал, что же ему делать.
Через некоторое время мы объявили: – Совещание организации решило исключить Оганеса Агабабяна из рядов организации. Поскольку он больше не является членом «Союза армянской молодежи», он не может находиться с нами в одном ряду. Если вы желаете, чтобы мы присутствовали в зале суда и принимали участие в этом судебном процессе, то вам придется отделить его от нас.
Наши друзья, выступающие в качестве свидетелей, конфузились и волновались во время дачи показаний. И это было понятно – нас судят, а они вынуждены давать показания. Мы же, находясь на скамье подсудимых, подбадривали их: – Нет никаких проблем, не волнуйся, рассказывай! Никакие показания, какой бы стороной они ни озвучивались, не являлись для нас проблемой. Мы лишь отвергали обвинение в попытке приобретения оружия.
Настал черед Ишхана давать показания, и он вышел к кафедре. Неожиданно для всех – он повернул кафедру на 180 градусов, и спиной к судье, объявил, что будет давать показания только в таком положении. – Я не уважаю этот суд, а в зале заседаний сидят мои родители и родители моих друзей, которых я уважаю. Если желаете услышать мои показания, то вот – мое условие.
После довольно длительных препирательств, он согласился выступать, стоя вполоборота к судье.
30 марта 1981 года произошло покушение на жизнь Рональда Рейгана. Через день после этого покушения, состоялось наше очередное судебное заседание. Самвел Егиазарян прервал судью
– Мы хотим сделать заявление, – сказал он и начал зачитывать текст, который заканчивался так: «Союз армянской молодежи выражает надежду, что президент Рональд Рейган восстановится в самом скором времени, и мы продолжим прилагать совместные усилия в борьбе со злом, именуемом СССР»
Когда Самвел закончил, ошарашенный судья спросил: – И что же мне теперь делать? А Самвел ему – в ответ: – Ничего. Вот возьми и пришей к делу. И вручил судье бумагу с текстом.
Мы условились не выступать с последним словом. По поводу последнего слова Марзпет сказал: – В советское правосудие могут верить только коммунисты и психически больные люди, мы же не являемся ни коммунистами, ни психически больными. Нам нечего сказать вашему суду.