“За все годы перестройки я не знаю ни одного случая, когда бы народ восстановил справедливость. Это относится не только к Карабаху. Горбачев ни одного вопроса практически не решает.
В Верховном Совете СССР было закрытое заседание по проблеме НКАО, на котором выступили 25 человек, 20 говорили в пользу Нагорного Карабаха. Причем это были не обязательно армяне. Например, академик Емельянов, депутат Петрушенко, а также Бакатин, Язов, Крючков. Они говорили о вопиющих фактах.
Язов приводил пример, как в Баку линчевали людей у метро — днем, на глазах у всего народа. При этом Президент сидел, как робот. Тогда я был вынужден обратиться к нему. Я сказал: «С V века в Карабахе есть армянские школы. Но для вас, Михаил Сергеевич, это никакого значения не имеет, 2800 памятников армянской христианской культуры на территории Карабаха. Для вас, Михаил Сергеевич, это значения не имеет. Первые армяне, которые установили связь с Россией в 1716 году (пришедшие к Петру I) — это были карабахские армяне. В конце концов, существует письмо Чичерина Ленину от 29 июня 1920 года, в котором ясно написано, что эти земли постоянно принадлежат Армении. Это тоже общеизвестно, Михаил Сергеевич. Наконец, имеет для вас значение, что там сегодня живут армяне? Армянский народ не лучше, но и не хуже других. И он имеет такие же права, как и все другие народы».
Когда я в отчаянии задал вопросы Лукьянову: «Анатолий Иванович, до каких пор будет продолжаться такое отношение к Нагорному Карабаху? Вы считаете нормальным, что в НКАО отсутствует советская власть? До каких пор благодаря попустительству, безразличию, бездушию безвольного Президента будет продолжаться дискриминация армянского народа?» Естественно, он не мог ответить.
Потом он меня подозвал: «Генрих Суренович, ну что же вы делаете». При всех… Вы же могли подойти отдельно к Михаилу Сергеевичу или ко мне». Я говорю: «Вы меня извините; я окончил русский филологический факультет, а потом я окончил Петербургскую Императорскую Академию художеств. Я достаточно владею русским языком и прекрасно понимаю, что есть нарушение депутатской этики. Я же не сказал «безвольный дурак», я сказал «безвольный Президент».
Через день прибежали в кремлевскую курилку бледные, взволнованные армяне, русские: «Быстро, Горбачев тебя ждет». Я сказал: «Пока я не выпью кофе и не выкурю сигарету, я никуда не пойду». Действительно, я хотел как-то собраться с мыслями.
Мы довольно долго беседовали с Горбачевым. Я сказал: «Вы, как Президент, поклялись, что будете защищать Конституцию Советского Союза, права всех граждан страны. Где же ваша клятва? Почему вы не вводите президентское правление в НКАО? Что охраняют войска в Степанакерте — здание обкома, памятник Ленину? Пусть они стоят там, где могут быть стычки между армянами и азербайджанцами.
Что требуют армяне, объявившие голодовку? Единственное: восстановить советскую власть».
Весь Советский Союз уходит из компартии, особенно после выдвижения Полозкова. Карабахцы хотят сохранить райкомы партии. Парадокс: им не разрешают.
Я никогда не видел Горбачева в таком состоянии: «Генрих, дорогой, вы же все можете, уговорите их прекратить голодовку, передайте мой привет». Он прислал потом Виталия Игнатенко (пресс-атташе) с букетом цветов поздравить Виктора Амбарцумяна с днем рождения. Амбарцумян очень деликатный, кроткий человек, ученый — он не экстремист, такой, как я. Он сказал: «Я очень благодарен Михаилу Сергеевичу, но не цветы мне нужны, а Карабах. Восстановите советскую власть. Мы же другого ничего не требуем».
У нас получается глас вопиющего в пустыне. Позиция Горбачева: пойдите на взаимный компромисс. Но если солдаты говорят мегафон: «Или подчинитесь Азербайджану, или убирайтесь вон», это элементарный фашистский режим. Другого определения нет.
Что подразумевает Горбачев под компромиссом: Откажитесь от идеи присоединения Карабаха к Армении? Но как от этого отказаться?”
Генрих Игитян. Газета “Литератор” № 37 (42), 05.10.1992, “Глас вопиющего в Карабахе”.
@antitopor_info
В Верховном Совете СССР было закрытое заседание по проблеме НКАО, на котором выступили 25 человек, 20 говорили в пользу Нагорного Карабаха. Причем это были не обязательно армяне. Например, академик Емельянов, депутат Петрушенко, а также Бакатин, Язов, Крючков. Они говорили о вопиющих фактах.
Язов приводил пример, как в Баку линчевали людей у метро — днем, на глазах у всего народа. При этом Президент сидел, как робот. Тогда я был вынужден обратиться к нему. Я сказал: «С V века в Карабахе есть армянские школы. Но для вас, Михаил Сергеевич, это никакого значения не имеет, 2800 памятников армянской христианской культуры на территории Карабаха. Для вас, Михаил Сергеевич, это значения не имеет. Первые армяне, которые установили связь с Россией в 1716 году (пришедшие к Петру I) — это были карабахские армяне. В конце концов, существует письмо Чичерина Ленину от 29 июня 1920 года, в котором ясно написано, что эти земли постоянно принадлежат Армении. Это тоже общеизвестно, Михаил Сергеевич. Наконец, имеет для вас значение, что там сегодня живут армяне? Армянский народ не лучше, но и не хуже других. И он имеет такие же права, как и все другие народы».
Когда я в отчаянии задал вопросы Лукьянову: «Анатолий Иванович, до каких пор будет продолжаться такое отношение к Нагорному Карабаху? Вы считаете нормальным, что в НКАО отсутствует советская власть? До каких пор благодаря попустительству, безразличию, бездушию безвольного Президента будет продолжаться дискриминация армянского народа?» Естественно, он не мог ответить.
Потом он меня подозвал: «Генрих Суренович, ну что же вы делаете». При всех… Вы же могли подойти отдельно к Михаилу Сергеевичу или ко мне». Я говорю: «Вы меня извините; я окончил русский филологический факультет, а потом я окончил Петербургскую Императорскую Академию художеств. Я достаточно владею русским языком и прекрасно понимаю, что есть нарушение депутатской этики. Я же не сказал «безвольный дурак», я сказал «безвольный Президент».
Через день прибежали в кремлевскую курилку бледные, взволнованные армяне, русские: «Быстро, Горбачев тебя ждет». Я сказал: «Пока я не выпью кофе и не выкурю сигарету, я никуда не пойду». Действительно, я хотел как-то собраться с мыслями.
Мы довольно долго беседовали с Горбачевым. Я сказал: «Вы, как Президент, поклялись, что будете защищать Конституцию Советского Союза, права всех граждан страны. Где же ваша клятва? Почему вы не вводите президентское правление в НКАО? Что охраняют войска в Степанакерте — здание обкома, памятник Ленину? Пусть они стоят там, где могут быть стычки между армянами и азербайджанцами.
Что требуют армяне, объявившие голодовку? Единственное: восстановить советскую власть».
Весь Советский Союз уходит из компартии, особенно после выдвижения Полозкова. Карабахцы хотят сохранить райкомы партии. Парадокс: им не разрешают.
Я никогда не видел Горбачева в таком состоянии: «Генрих, дорогой, вы же все можете, уговорите их прекратить голодовку, передайте мой привет». Он прислал потом Виталия Игнатенко (пресс-атташе) с букетом цветов поздравить Виктора Амбарцумяна с днем рождения. Амбарцумян очень деликатный, кроткий человек, ученый — он не экстремист, такой, как я. Он сказал: «Я очень благодарен Михаилу Сергеевичу, но не цветы мне нужны, а Карабах. Восстановите советскую власть. Мы же другого ничего не требуем».
У нас получается глас вопиющего в пустыне. Позиция Горбачева: пойдите на взаимный компромисс. Но если солдаты говорят мегафон: «Или подчинитесь Азербайджану, или убирайтесь вон», это элементарный фашистский режим. Другого определения нет.
Что подразумевает Горбачев под компромиссом: Откажитесь от идеи присоединения Карабаха к Армении? Но как от этого отказаться?”
Генрих Игитян. Газета “Литератор” № 37 (42), 05.10.1992, “Глас вопиющего в Карабахе”.
@antitopor_info