Author: Telegram

Олеся Вартанян – эксперт по Южному Кавказу:
«Нагорный Карабах и крах российской миротворческой миссии: чему учат слабые мандаты и отсутствие гарантий».
Недавний провал российской миротворческой миссии на Южном Кавказе демонстрирует необходимость надежного мандата с международными гарантиями. Отсутствие таких гарантий ставит под угрозу любые договорённости — как это произошло с армянским анклавом Нагорного Карабаха, который вместе с крахом российской миссии фактически исчез с карты спустя два года после ввода войск.
Последние дни Нагорного Карабаха
Сентябрь 2023 года стал завершающим актом многолетнего конфликта в Карабахе. Формально регион всегда считался частью Азербайджана, но имел фактическую независимость и армянское большинство. Его судьба была решена в результате быстрой военной операции Азербайджана. Армянское население покинуло регион, российские миротворцы остались охранять брошенные дома.
Провал с самого начала
Миссия началась в 2020 году как часть соглашения о прекращении войны, в которой погибло более 7 000 человек. Однако мандат российской миссии был слабо проработан: указывались лишь численность войск, сроки и базовые условия. Не было ни международной поддержки, ни правовой основы, ни инструментов принуждения. В отличие от других операций, у миротворцев не было даже постоянной инфраструктуры — они жили в временных пластиковых укрытиях.
Одновременно росли подозрения, что Россия не заинтересована в защите армянского населения Карабаха: за два дня до вторжения в Украину президент Азербайджана подписал с Россией соглашение о стратегическом сотрудничестве, усилившее сомнения в нейтралитете Москвы.
Миссия без международного признания
Россия не добивалась международного мандата, проигнорировав ООН и ОБСЕ. Все происходило в рамках двусторонней дипломатии, в которой Баку отказался официально утвердить мандат российской миссии. Это окончательно подорвало легитимность миротворцев и сделало их заложниками политической конъюнктуры.
Паралич миссии и приоритеты Москвы
Россия активно контролировала информационное пространство, ограничив доступ иностранным журналистам. Однако даже собственные отчеты миротворцев показывали неэффективность их патрулей. На фоне войны в Украине ресурсы и внимание Москвы переключились, а Азербайджан, усилившись после победы в 2020 году, начал поэтапно возвращать контроль над регионом.
К концу 2022 года миссия утратила значительную часть функций: прекратились сопровождения фермеров, паломников, поставки гуманитарной помощи.
Блокада и финал
Осенью 2022 года Азербайджан перекрыл единственную дорогу из Карабаха в Армению, а российские миротворцы не вмешались. Девятимесячная блокада завершилась однодневной военной операцией, полностью вытеснившей армянское население.
После этого Москва обвинила Ереван, который пытался подключить Запад, но международные организации не имели полномочий вмешаться, так как не участвовали в формировании миссии. ЕС лишь направил гражданскую миссию в Армению после азербайджанской атаки в сентябре 2022 года.
Окончательный крах наступил в сентябре 2023 года, когда во время азербайджанского наступления погибли российские миротворцы, включая замкомандира. В отличие от 2008 года, когда гибель миротворцев привела к войне в Грузии, на этот раз Москва быстро приняла извинения от Баку и ушла. Через год у штаба миссии установили памятник погибшим, а последние российские войска покинули регион.
Уроки для будущих миротворческих миссий
История в Карабахе ясно показывает: мирные соглашения, даже если они подписаны сильными игроками, обречены на провал без международных гарантий и механизма их выполнения. Это предупреждение актуально не только для Южного Кавказа, но и для будущих договоренностей, включая Украину.
Без надежных гарантий мир становится иллюзией, а цена этой иллюзии — жизни, изгнание и затяжной конфликт.

Когда даже в «осуждающем заявлении» вынужден оправдываться перед партнерами.

Обзор ситуации в Украине по материалам Майкла Кофмана:
Несмотря на нарастающее наступление России, фронт не находится под угрозой обрушения, хотя появились опасные выступы. Основная угроза — утрата Украиной прежнего превосходства в дронах из-за адаптации РФ и масштабного развертывания российских БПЛА, включая подразделения «Рубикон». Они нарушают украинскую логистику и эффективно противодействуют украинским дронам с помощью волоконно-оптических дронов, работающих на глубине 20–25 км за линией фронта. уничтожении украинских позиций дронов и перехвате украинских БПЛА (разведывательных и тяжёлых мультикоптеров). В целом российские подразделения дронов стали более организованными.
Это не значит, что Украина утратила качественное превосходство в использовании дронов, но преимущество сократилось: российские силы продолжают адаптироваться, и Украине нужно искать способы сохранить лидерство.
Украина в 2024 году существенно усилила свои БПЛА-подразделения, что позволило компенсировать дефицит личного состава и технику. Дроны стали причиной большинства российских потерь на ближней дистанции (0–15 км), позволив ВСУ удерживать растянутый фронт, создавая зоны поражения. Однако РФ адаптируется: линии фронта всё чаще прорываются малыми штурмовыми группами, проникающими за первую линию, в том числе с использованием мотоциклов и багги.
Механизированные атаки стали редкостью из-за высоких потерь техники. Россия предпочитает экономить броню и полагаться на штурмовые группы и дроны. Артиллерия, несмотря на снижение роли, остаётся важной частью боевых действий, особенно в сочетании с минными полями и БПЛА.
Линии обороны ВСУ — это не сплошные окопы, а разреженные малые позиции с большим расстоянием между ними. Из-за постоянного наблюдения и угроз ротация невозможна: некоторые бойцы сидят на позициях по 90 дней. Украина не может удерживать открытые фортификации, предпочитая замаскированные точки в посадках и зданиях.
РФ по-прежнему испытывает трудности в реализации оперативных прорывов, но её постепенное продвижение может внезапно ускориться. Наибольшую угрозу представляют попытки окружения Покровска и Константиновки, а также давление на Запорожском направлении.
Украина сохраняет преимущество в использовании наземных дронов (UGV) для логистики и эвакуации, но нуждается в развитии инфраструктуры связи. Также остро стоит задача усиления дальнобойных средств поражения на 30–300 км, включая ракеты наземного базирования.
В оборонной сфере происходят организационные реформы: создаются корпуса «Восток» и «Север», замещающие громоздкие уровни ОТГ(оперативно-тактических группировок) и ТГ (тактических групп). Однако эффективность этих структур зависит от сокращения микро-менеджмента со стороны Генштаба.
Россия продолжает получать боеприпасы от КНДР и поддержку из Китая, но экономические проблемы и потери замедляют её мобилизационные планы.
Дроны остаются важнейшим элементом обороны Украины, но они не могут стабилизировать фронт в одиночку. Необходима комбинация высокотехнологичных и доступных решений, дальнобойного оружия, западной поддержки, военных реформ и инвестиций в оборонную промышленность.