Category: Փետրվարի 20 / 20-е Февраля

После падения режима Асада Ахмад аш-Шараа (аль-Джулани) уже год руководит Сирией, восстановил контакты с Западом, посетил Белый дом и сотрудничает с CENTCOM против ИГИЛ и «Хезболла». Он формирует образ умеренного и прагматичного лидера.
Однако его прошлое в «Аль-Каиде» и резкая смена имиджа вызывают сомнения. Аш-Шараа не отказался от джихадизма, а лишь сменил бренд. Смена имиджа может быть тактическим манёвром.
Его действия соответствуют стратегии «Аль-Каиды»: укрепление власти, институциональное строительство, избегание прямой конфронтации, использование «стратегического терпения» и прагматизм, включая переговоры с США и Израилем.
В Джихадистской логике соглашения — временный инструмент, а не уступка. Запад ошибочно воспринимает их как шаг к миру.
Идеологически он не изменился. Он отрицает, что являлся террористом, демонстрируя отсутствие раскаяния.
Взаимодействие с Западом служит ему для получения легитимности, которая может стать основой для будущего исламского государства.
Alma (Израиль)

Стратегическая двусмысленность: Турция Эрдогана в многополярном мире.
Отчет CSIS (Центра стратегических и международных исследований, Вашингтон).
Соперничество великих держав
Турция стремится сохранять манёвр между великими державами, оставаясь членом НАТО и участником таможенного союза с ЕС. Связи с Западом дают ей стратегические преимущества, но ограничивают ревизионистские устремления. Постхолодная война расширила пространство для турецкой проекции силы (Балканы, Кавказ, Ближний Восток, Центральная Азия), одновременно ослабив прежнюю логику тесной ориентации на США.
Разногласия с Вашингтоном проявились в Ираке (2003), Сирии (поддержка SDF), отступлении от демократических реформ и покупке С-400, что привело к исключению Турции из F-35. Отношения с ЕС и США стали более транзакционными, что стимулировало сближение с Россией и Китаем.
Отношения с Россией, Китаем, Ираном
После холодной войны Турция активно развивала связи с Россией: торговля, туризм, энергетика (Турецкий поток, АЭС «Аккую»). Несмотря на конфликты в Сирии и на Кавказе, Москва стала полезным противовесом Западу, особенно после попытки переворота 2016 года. Сближение закрепила покупка С-400 и сотрудничество в Астанинском формате. Турция и Россия своеобразный принудительный торг в Ливии и на Южном Кавказе, где усиление стратегического альянса Турции с Азербайджаном бросало вызов унаследованной роли России как регионального гаранта безопасности.
С Китаем связаны растущая торговля, инвестиции и участие в проектах «Пояса и пути». Экономические заинтересованности смягчают турецкую критику Пекина по уйгурскому вопросу, включая репрессии против уйгуров в Синьцзяне. Уйгурские организации обвиняли Турцию в сотрудничестве с китайскими спецслужбами в незаконных задержаниях и депортациях уйгурских активистов.
С Ираном отношения прагматичны: конкуренция в Сирии и Ираке, разногласия по курдам, но общий интерес — сдерживание курдского национализма и ограничение западного влияния на Южном Кавказе.
Видение мирового порядка
Турция одновременно поддерживает западные институты (НАТО, Совет Европы, МВФ) и стремится участвовать в незападных форматах (G20, БРИКС, ШОС). Эрдоган продвигает идею «мир больше пяти» и делает ставку на региональные механизмы (Астана, «3+3», контроль проливов по Конвенции Монтрё).
Анкара демонстрирует элементы ревизионизма: оккупация северного Кипра, удержание территорий в Сирии и Ираке, споры с Грецией и соглашение о морских зонах с Ливией. Риторика Эрдогана сближается с антизападной повесткой России и Китая, но экономическая взаимозависимость и институциональная привязка к НАТО ограничивают масштаб ревизионизма.
Украина и политика двусмысленности
В войне России против Украины Турция поддержала Киев оружием (TB2, ракеты), закрыла проливы для военных кораблей и выступила посредником в переговорах и зерновой инициативе. Анкара подписала коммюнике мирного саммита 2024 года и участвовала в переговорах 2025 года.
Но Турция избегает санкций против России, резко нарастила двустороннюю торговлю после 2022 года и ограничивает присутствие союзников в Чёрном море, что раздражает НАТО. По мере роста ставок Турции становится сложнее сохранять стратегическую двусмысленность.
Полностью

Бывший глава МИД Ирана Джавад Зариф выступая на панели «Иран и меняющаяся система региональной безопасности» форума в Дохе (Катар):
Мы являемся другом Хезболла и занимаемся собственной безопасностью.
У ХАМАС и Исламского Джихада свои проблемы.
Почему проблемы в регионе сохраняются? Является ли геноцид в Газе нашей виной? Или тот факт, что спустя много десятилетий Израиль предлагает план Большого Ближнего Востока. Не пора ли нашим арабским друзьям проснуться и почувствовать запах кофе?
Мы хотим работать с арабами. Мы заплатили высокую цену.
За последние 45 лет ни один из наших так называемых прокси не сделал выстрела в целях продвижения наших интересов. Они боролись за свои интересы, а мы за это расплачивались.
Иран расплачивался.
И мы обижены на наших арабских друзей. Потому что мы поддержали общеарабское дело больше, чем сами арабские страны.
И нас будут обвинять.
Мы поддерживали Палестину больше, чем любая арабская страна поддерживала Палестину.
Я лично нахожусь под санкциями США.
Почему? Почему я нахожусь под персональными санкциями США?
Я кого-нибудь убил?
Нет. Просто Нетаньяху захотел, чтобы я попал под персональные санкции США. А какой араб попал под персональные санкции США по просьбе Нетаньяху?
А теперь скажите, почему мы должны нести вину за проблемы, созданные Израилем?
Наши друзья в регионе могу выиграть от сотрудничества с Ираном. Мы самая большая страна в регионе и у нас нет территориальных амбиций в отношении наших соседей. Но они говорят о нашей территории.
Мы не хотим доступа к открытому морю как мечтал об этом Саддам Хусейн.
У каждой страны ССЗ (Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива) есть территориальные споры друг с другом.
Сейчас мой друг (подразумевается Мохамед Аль-Будейви, Генсек Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива) говорит о нефтяном месторождении Араш, который является предметом спора между Ираном, Саудовской Аравией и Кувейтом.
А он говорит, что это чисто кувейтско-саудовский бизнес. Почему это кувейтско-саудовский бизнес? Потому что вы между собой так решили?
Каждый раз, когда мы поднимали тему месторождения Араш, именно Кувейт отказывался разговаривать, а не Иран.

Натали Точчи, директор Итальянского института международных отношений (Istituto Affari Internazionali):
США официально дают понять Европе, что она остаётся одна. Вашингтон больше не видит в России ключевую угрозу.
Белый дом представил новую Национальную стратегию безопасности, и Европа наконец получила документальное подтверждение тому, что весь год было очевидно без подсказок: курс Трампа вовсе не «хаотичен», он удивительно последователен. И вся эта последовательность направлена не в пользу Европейского Союза.
В обновлённой стратегии Россия больше не фигурирует как «острая угроза». Напротив, она представлена как партнёр, с которым вполне можно договариваться. Украина упоминается лишь вскользь, скорее как раздражающий фактор, мешающий Вашингтону и Москве выстраивать «новую разрядку» и заключать выгодные сделки между окружением Трампа и элитами Кремля. А Европу в документе недвусмысленно ставят перед выбором: либо следовать за американским лидерством в его MAGA-версии, либо готовиться к самостоятельному сосуществованию с Россией.
Картина года складывается логично и без разрывов. Венс в Мюнхене публично унижает европейских партнёров; Трамп устраивает показательную взбучку Зеленскому в Овальном кабинете; затем летит на Аляску демонстративно дружить с президентом России; после чего представляет «мирный план» из 28 пунктов, который будто бы списан из кремлёвских тезисов. И всякий раз европейские лидеры реагируют одинаково: прилетают в Вашингтон, устраивают Трампу торжественные ужины и надеются, что он передумает. Он не передумает.
Трамп стремится ровно к тому, чего добивается Кремль: Европа должна быть слабой, фрагментированной и управляемой ультраправыми кабинетами, которые будут ориентироваться на Вашингтон и постепенно разъедать саму идею Европейского Союза. Новая стратегия формализует это без дипломатических эвфемизмов.
Парадоксально, но сегодня единственный фактор, задерживающий реализацию этого плана, — сам Путин. Кремль всё ещё играет в недоступность, не спешит с «большой сделкой» и торгуется за максимальную цену. Но рассчитывать, что Россия будет бесконечно защищать Европу от Трампа, по меньшей мере наивно.
При этом у Европы куда больше рычагов, чем принято думать. ЕС контролирует замороженные российские активы, ввёл самые жёсткие санкции, фактически финансирует и поддерживает Украину. Да, американская разведка и поставки оружия пока критически важны, но это не вопрос возможностей, это вопрос времени и политической решимости.
Европе пора перестать умолять Вашингтон «не уходить». Нужно говорить иначе:
«Благодарим за усилия по урегулированию, господин президент, но ответственность за Украину мы берём на себя. Оставайтесь партнёром по разведданным и не блокируйте поставки вооружений, пока мы создаём собственную оборонную архитектуру. А когда война завершится, в Киеве вам поставят золотую статую — обещаем».
Иначе через несколько лет Европе придётся вспоминать, как она собственными руками уступила Восток континента, лишь бы не обидеть человека, который никогда и не считал европейцев равными партнёрами.
Foreign Policy

Без Су-57, без С-400 / С-500: почему саммит Моди–Путин «похоронил» две крупнейшие оборонные сделки Индии с Россией?
В совместном заявлении по итогам 23-го индийско-российского саммита в Нью-Дели 4–5 декабря не было упомянуто ни одного оборонного меморандума или соглашения.
Это контрастирует с многочисленными заявлениями российских официальных лиц о готовности к сотрудничеству в стратегических сферах — обороне, гражданской авиации и космических технологиях.
Судя по подписанным меморандумам и соглашениям, саммит был сосредоточен главным образом на экономическом сотрудничестве: торговле, энергетической безопасности, удобрениях, рабочей силы и т. д.
В настоящее время из-за американских санкций Индия не может вести расчёты с Россией в долларах США. А рублей у Индии недостаточно, чтобы купить дополнительные полки С-400, 2–3 эскадрильи истребителей Су-57 или малые модульные реакторы. Индия предпочла бы платить в рупиях, но что Россия будет с ними делать? Сейчас Индия просто не предлагает достаточно товаров и услуг, которые были бы интересны России.
Сначала Индии нужно нарастить экспорт в Россию до уровня, превышающего импорт из неё. Только тогда она сможет размещать новые крупные оборонные заказы. Поэтому никаких соглашений по С-400 или Су-57 — пока нет.
В таких условиях неудивительно, что саммит был сосредоточен на росте индийского экспорта — продовольствия, рабочей силы и высокотехнологичной продукции — в Россию.
Россия заинтересована в привлечении миллионов индийских рабочих. Индийские компании уже расширяют поставки оборудования, запчастей и фармацевтики, а Россия ищет возможности совместного производства энергетического оборудования для последующего реэкспорта.
Торговля агропродукцией выросла более чем на 60% в 2024 году; обе страны последние два года формируют экономическую базу и стремятся к торговому паритету. Цель увеличить товарооборот с $60 млрд до $100 млрд к 2030 году, по словам Моди, будет достигнута раньше — главным образом за счёт роста индийского экспорта.
Россия предлагает Индии Су-57, включая передачу технологий и локальное производство. Индийские ВВС заинтересованы в двухместном варианте Су-57D.
ВВС Индии также хотят получить подтверждение, что Су-57 сможет нести ракеты BrahMos-NG во внутреннем отсеке. Аналогично, Индия ожидает поставки из России двух оставшихся полков С-400, заказанных в 2018 году.
Контракты на Су-57 и дополнительные полки С-400 будут подписаны только после завершения всех технических, логистических и финансовых обсуждений. Причина, по которой крупные оборонные сделки не фигурировали в совместном заявлении саммита, заключается в том, что они пока не финализированы.
Виджайндер К. Тхакур — отставной пилот ВВС Индии, военный аналитик.

Индийский JSW Defence начал строительство завода по производству БПЛА нового поколения в специализированном промышленном кластере EMC Maheshwaram (Хайдарабад).
Заключено стратегическое партнёрство с Shield AI (США) для локального производства БПЛА V-BAT.
Производство будет осуществляться по долгосрочному соглашению о передаче технологий (ToT).
Инвестиции JSW составят $90 млн на строительство производственных мощностей и обучение персонала.
Планируется создание локальной цепочки поставок и современного индийского хаба для сборки, испытаний и массового выпуска VBAT.
Производство VBAT должно начаться в четвёртом квартале 2026 года.
Инициатива позволит развернуть крупносерийное производство V-BAT в Индии для удовлетворения потребностей индийских вооружённых сил, а также превратить площадку в глобальный производственный хаб.

Сегодня в Армении прибавилось еще 50 членов секты “Свидетелей Железобетона”.

Спикер правящей партии Турции Омер Челик заявил, что Турция перестанет считать Сирийские демократические силы (SDF) «террористическими», если те передадут сирийскому правительству аэропорты, погранпереходы, нефтяные месторождения и интегрируются в Сирию по соглашению от 10 марта. Турция воспринимает такую передачу ресурсов как способ снизить угрозу со стороны SDF, поскольку это ограничит их доступ к турецкой границе и доходам от нефти.
SDF пока не передали контроль ни над одним объектом.
Заявление Челика намекает, что Анкара ожидает выполнения SDF условий соглашения. Турция и Дамаск настаивают на завершении интеграции SDF до конца года. Анкара вероятно, давит на Дамаск для его принуждения.
Несмотря на задержки, в октябре SDF и сирийское правительство достигли частичного прорыва, согласовав интеграцию SDF в состав сирийской армии тремя дивизиями. О прогрессе в этом отношении мало известно.
Турция давно считает SDF «террористами» из-за связей с PKK и с YPG, которые являются доминирующей силой в SDF.

Bloomberg
Переговоры между Турцией и Пакистаном о создании в Пакистане завода, на котором будут собирать разработанные Турцией БПЛА, находятся на продвинутой стадии. Представители обеих стран отказались комментировать переговоры, которые с октября идут ускоренными темпами.
Проект является частью стратегии президента Эрдогана по расширению оборонной промышленности Турции и укреплению регионального влияния. В этом году Анкара объявила о ряде контрактов, включая продажу боевых самолётов Индонезии; также планируется увеличить поставки оборонной продукции Саудовской Аравии и Сирии.
По словам главы Управления оборонной промышленности Халука Гёргуна, оборонный экспорт Турции за первые 11 месяцев года вырос на 30 % и достиг рекордных 7,5 млрд долларов.
Турция уже долгое время сотрудничает с Пакистаном в оборонной сфере: строит корветы для пакистанских ВМС и модернизирует F-16 страны. Анкара также хочет, чтобы Исламабад присоединился к программе турецкого истребителя пятого поколения KAAN. Переговоры рассматриваются как часть усилий Пакистана по укреплению военных возможностей на фоне недавних напряжённостей в отношениях с Индией и Афганистаном.