Вся лента о полиции в Тбилиси и Ереване, поэтому я предлагаю один маленький оффтоп, рассказ моего дорогого друга, сегодня к тому же исполняется 15 лет со дня нашего знакомства. Положительные эмоции не помешают.
О героях былых времён
В 1986 году, после прохождения учёбы в Киеве, я получил назначение в одно из строевых подразделений МВД тогда ещё КБАССР. Служба была достаточно сложная, но мне, совсем “зелёному” лейтенанту, всё было интересно.
Как-то раз, после того, как двое моих подчинённых задержали преступника во время несения службы, я стал готовить необходимые документы для их поощрения. Одними из таких документов были рапорты о происшествии от непосредственных участников события. К концу дня один из отличившихся занёс мне черновик и попросил проверить написанное. Я стал читать рапорт. Не помню его в деталях, но написано было примерно так. “27 июля 1986 года, я совместно с сержантом Н. нёс службу на маршруте по улице Богданукова. Во время патрулирования…” Дальше шло стандартное описание события. Я механически отмечал ручкой ошибки, но что-то было не так. Я ещё раз пробежался по тексту и увидел. Вот оно. БОГДАНУКОВ. Я вернул рапорт сержанту и попросил исправить отмеченные ошибки, при этом обратил внимание на то, что нет улицы Богданукова, а есть улица Богдана Хмельницкого. Но неожиданно сержант оказался категорически со мной несогласен.
– Товарищ лейтенант, я на этой улице 5 лет работаю и знаю, как она называется.
– А в честь кого, по-твоему, она названа?
– В честь Богданукова. И район тоже назвали Богданкой в честь него.
– Ну и кто такой этот Богдануков?
– Революционер такой был знаменитый.
Моя голова пошла кругом. Железная уверенность сержанта посеяла в ней зёрна сомнения. Сразу подумалось, что за время моего пребывания в Киеве, улицу переименовали в честь какого-то неизвестного мне Богданукова и я стал лихорадочно вспоминать всех местных революционеров. “Катханова помню… Энеева помню… Хабалу Бесланеева помню… Богданукова не помню, хоть убей! Бетал Калмыков, Видяйкин, Карашаев… Где Богдануков?? Да нет же! Быть такого не может!”
Я попытался привести несколько исторических аргументов, но сержант оставался непоколебим в своей правоте. Тогда я предложил следующее. Вечером он снова должен был заступить на патрулирование той же улицы. Я попросил его подойти к первой же табличке с указанием названия улицы и связаться со мной по рации. На том и договорились.
Ровно в 19.00 он вышел на связь. В голосе его слышалось непередаваемое удивление, граничащее с ужасом:
– Товарищ лейтенант, кто-то поменял все таблички! Теперь это улица какого-то Хмельницкого!
Вот тогда я впервые понял, что наша служба “и опасна, и особенно трудна”.