Итак, более чем 10-часовые переговоры и бессонная ночь позади, и всякий человек, читающий текст совместного заявления трех министров иностранных дел, вправе задать вопрос «А что это было?».
В самом деле четыре пункта? Причем более или менее конкретное содержание имеет только первый — о прекращении огня с определенного момента.
Но уже второй пункт вызывает вопросы: согласованы кем? Военные действия велись на территории Нагорного Карабаха, который не является официальной стороной переговоров и не стал подписантом ночного соглашения.
По большому счёту, даже первый пункт не совсем ясен: если перемирие в гуманитарных целях, то есть для обмена пленными и телами погибших, сколько оно может продлиться? Отсутствие конкретных сроков открывает пространство для спекуляций, то есть всяческого затягивания и торга.
Третий пункт вообще не выдерживает никакой критики. Какие «субстантивные переговоры»? Все эти 26 лет с момента прекращения огня переговоры были такими «субстантивными», что инциденты не прекращались ни на день, а азербайджанская сторона сумела на линии соприкосновения приблизить свои позиции до расстояния броска гранаты. Эти «субстантивные переговоры» не помешали вспыхнуть серьезной Апрельской войне 2016 года и, наконец, привели к нынешней 14-дневной войне. О каких переговорах будет идти речь в ситуации, когда, по словам Ильхама Алиева, «линия соприкосновения уничтожена»? Где будут проводить новую, кто это будет контролировать?
Наконец, самый главный вопрос. О каких переговорах в нынешнем формате может идти речь после такой беспрецедентной вспышки насилия? После атаки на Карабах всеми видами вооружений кто-то в Степанакерте захочет говорить, как будто ничего не произошло?
Если кто-то действительно так думает, то можете смело считать 10 октября точкой отсчёта новой войны.
В самом деле четыре пункта? Причем более или менее конкретное содержание имеет только первый — о прекращении огня с определенного момента.
Но уже второй пункт вызывает вопросы: согласованы кем? Военные действия велись на территории Нагорного Карабаха, который не является официальной стороной переговоров и не стал подписантом ночного соглашения.
По большому счёту, даже первый пункт не совсем ясен: если перемирие в гуманитарных целях, то есть для обмена пленными и телами погибших, сколько оно может продлиться? Отсутствие конкретных сроков открывает пространство для спекуляций, то есть всяческого затягивания и торга.
Третий пункт вообще не выдерживает никакой критики. Какие «субстантивные переговоры»? Все эти 26 лет с момента прекращения огня переговоры были такими «субстантивными», что инциденты не прекращались ни на день, а азербайджанская сторона сумела на линии соприкосновения приблизить свои позиции до расстояния броска гранаты. Эти «субстантивные переговоры» не помешали вспыхнуть серьезной Апрельской войне 2016 года и, наконец, привели к нынешней 14-дневной войне. О каких переговорах будет идти речь в ситуации, когда, по словам Ильхама Алиева, «линия соприкосновения уничтожена»? Где будут проводить новую, кто это будет контролировать?
Наконец, самый главный вопрос. О каких переговорах в нынешнем формате может идти речь после такой беспрецедентной вспышки насилия? После атаки на Карабах всеми видами вооружений кто-то в Степанакерте захочет говорить, как будто ничего не произошло?
Если кто-то действительно так думает, то можете смело считать 10 октября точкой отсчёта новой войны.