Теперь про возможности.
Мировой политический шельф устроен так, что сдвиг в одном месте равен сдвигу везде. Если выделяется новый значительный центр силы со своими интересами — а он выделяется, то эта сила приводит в движение всю остальную массу, и движение будет происходить до тех пор, пока не определится новая точка равновесия.
Что сулило нам старое “равновесие” — хорошо известно. Как только в мире оказываются две более-менее равноценные силы, то они, естественным образом, решают разделить менее значимые сущности между сферами влияния, чтобы нивелировать их как фактор в чем бы то ни было.
Третий значительный центр — это изменение правил игры и всегда очень хрупкий баланс для других двух центров.
В условиях существования “третьего центра”, каждая политическая единица становится важной, так как она начинает играть роль “небольшой перевешивающей гири” в общем конгломерате “мер и весов”.
И именно здесь для Армении открываются прекрасные возможности.
Первая и главная возможность — это открывающееся более широкое пространство для горизонтальных связей с себе подобными. Это может показаться странным, но именно в результате глобальных тектонических изменений у Армении появилась возможность выстраивать новые отношения с арабским миром, например с ОАЭ и Саудовской Аравией, или с Индией, или со Шри Ланкой, или со странами Латинской Америки (вспомним довольно продуктивный визит министра Мирзояна в Аргентину). Есть и множество других примеров, а потенциал здесь еще больше.
В прежней же системе Армения была бы попросту довеском к российской сфере влияния, безо всяких перспектив развития любых горизонтальных связей — всё, вплоть до выстраивания “побратимских” отношений между городами, решалось исключительно через Москву.
Вторая значительная возможность — это обретение нового места в регионе при новом балансе сил.
Что это значит на практике: дело в том, что мировые изменения по-разному подействовали на разные страны. Если Армению они подтолкнули к демократизации, диверсификации своих международных связей и к развитию в некоторых важных сферах, то соседи Армении, такие как Грузия и Азербайджан, наоборот, увидели в изменениях угрозу для своего внутреннего устройства. И если угроза Грузии исходит, прежде всего, от России — а потому власти Грузии действуют по принципу “держи друзей близко, а врагов — еще ближе”, то потенциальной угрозой для Азербайджана являются и европейцы, среди которых Франция играет всё более важную роль, и россияне, кулуарно выражающие недовольство своенравием азербайджанского диктатора, и американцы, давно уже считывающие враждебное отношение к себе азербайджанской властной клики.
К чему это может привести — нетрудно догадаться: возможно, будет принято решение несколько подправить общий баланс.
Китаю и России это может быть выгодно, чтобы исключить присутствие в регионе европейских и американских сил (и интересов). Нейтрализация фактора Армении позволила бы им установить полную авторитарную гегемонию на Кавказе, твердо взяв в заложники значительную часть европейской экономики.
С другой стороны, европейцам и американцам вполне может быть интересно подправить региональный баланс как раз-таки за счет Азербайджана. Если экспансионизм Алиева, вместе с имеющимся внешнеполитическим контекстом, подталкивает его к попытке военной интервенции в Армению, то недопущение успеха этой интервенции вполне могло бы вписываться в канву общих интересов как Европы, так и новой Америки.
Конечно, Пашинян совершенно целесообразно постоянно говорит о мире и подчеркивает нежелание ввязываться в новые конфликты. А что еще он должен подчеркивать? Вместе с тем, очевидно, что возможность мира, к сожалению, не зависит от одного лишь желания Пашиняна. И раз уж есть альтернативные возможности, то следует их внимательно рассмотреть.