“Знаете, в молодости я совершил кражу”.
И помог ему в этом русский офицер, начальник погранзаставы.
Рассказывает Вазген I — Верховный Патриарх и Католикос всех армян, первоиерарх Армянской Апостольской Церкви (1955-1994)
— Знаете, в молодости я совершил кражу… Как-то один советский офицер, русский по национальности, начальник пограничного гарнизона рассказал мне, что чуть поодаль от границы, на территории Турции есть несколько исключительных хачкаров. Tурки, вероятно, собирались использовать эти хачкары в качестве строительного материала.
Xачкар — это каменная стела с резным изображением креста, вид армянских архитектурных памятников и святынь. Слово “хачкар” образовано из армянских корней “хач” — “крест”, и “кар” — “камень”.
Я попросил по возможности сфотографировать их. Когда спустя несколько дней офицер показал фотографии, у меня сжалось сердце. Действительно, это были уникальные памятники, которые как ненужный хлам были небрежно сложены в груде строительного мусора. У меня заболела душа, ведь эти хачкары имели исключительную духовную и культурную ценность для армянского народа и Армянской Апостольской Церкви.
В эту минуту я готов был на все, лишь бы спасти из неволи осиротевшие хачкары. Они, казалось, были останками убитых и поруганных во время Геноцида моих соплеменников, чьи души блуждали, не находя пути к Вознесению…
В тот момент я понял, что должен спасти их любой ценой. Но как? В одиночку я не мог совершить задуманное. Следовать официальной процедуре было бессмысленно — для Cоветской власти хачкары не представляли никакой ценности. Оставался только один, очень авантюрный способ…
И я решил рискнуть. Вечером я пошел в гости к командиру пограничного отряда. Накрыл соответствующий армянскому гостеприимству стол. Мы провели приятный вечер. Поели, выпили, поделились воспоминаниями из своей жизни, произнесли тосты и породнились.
Я рассказал ему многое о нашей культуре и духовной жизни, мы говорили о Геноциде, о тяжелой судьбе нашего народа и безнаказанности виновных. Я рассказал ему о духовном и историческом значении хачкаров для армян. Я увидел, что мой рассказ взволновал военного.
В течение всего разговора меня мучила одна мысль, имею ли я право вовлекать этого человека в свою смелую инициативу. Перед прощанием, полагаясь на Божью волю, я набрался храбрости и сказал, что хочу… украсть эти хачкары!
На мое счастье, мой собеседник был настоящим другом, человеком, которому небезразлична чужая боль. Мы вместе разработали подробный план пересечения границы Турции и перемещения хачкаров в Армению. Через несколько дней мы встретились, я был уверен, что мы осуществим задуманное.
Первый участок границы пересекли я, четыре солдата и два священнослужителя — xорошо, что Аракс в то время так обмелел, что реку можно было перейти вброд. Понятно, что нужно было одеться соответственно: в джинсы, темные сорочки, спортивную обувь. Нас ожидал тяжелый физический труд. Чуть позже подоспел грузовик пограничного гарнизона, на котором мы должны были перевезти хачкары. Подождали, пока стемнеет. Несмотря на то, что мы все были молоды, работа была тяжелой. Погрузили.
Когда уже почти закончили, вдалеке послышались голоса… Вероятно, это были турецкие пограничники. Больше нельзя было мешкать. Благополучно пересекли границу, но выстрелы все-таки были. Нас заметили.
Через несколько дней русский офицер пришел ко мне, но уже в гражданской одежде. Сигнал тревоги потряс всю границу Советского Союза, с точки зрения закона наши действия были нарушением советской границы, за что полагалось суровое наказание.
И хотя военную карьеру моего нового друга можно было считать оконченной, по его лицу я понял, что он совсем не жалеет о том, что сделал. Русский офицер уехал, оставив после себя память храброго, доброго, честного, богоугодного человека, а хачкары были установлены здесь, у Патриарших покоев…
*Интервью с Католикосом было записано бывшим министром культуры РА Арменом Амиряном в начале 90-х, которое позже вошло в его книгу, посвященную 90-летию Армянского радио.