Category: MikaBadalyan

📣 В Раздане стартовала выдача гуманитарной помощи
❤️ Сегодня в городе Раздан команда АНО «Евразия» совместно с «Русской гуманитарной миссией» при поддержке Россотрудничества приступила к выдаче гуманитарной помощи жителям города.
❤️ Текущий этап направлен на поддержку семей, относящихся к социально уязвимым категориям и действительно нуждающихся в помощи.
🗺 На площадке работают волонтёры: они принимают жителей, уточняют данные, подробно отвечают на вопросы и сопровождают каждый этап процесса, обеспечивая его чёткость, прозрачность и понятность.
🤝 Уже в первый день помощь получили более 150 семей.
➡️ Работа продолжается. Шаг за шагом мы будем оказывать поддержку семьям в разных городах и регионах страны — там, где она особенно необходима.
❤️ По всем возникающим вопросам пишите на @evraziaarmenia
#Евразия #РусскаяГуманитарнаяМиссия #Россотрудничество 🌍

Агент «Пашик», не побоявшись общественного осуждения, на фоне “Лубянки” шлёт сердечки всем сотрудникам и “агентам КГБ”.
С праздником всех причастных!

Рецепт для излечения армянского мира
(без претензий на истину)

Армянский мир — вещь упрямая. Его много раз отменяли, переносили, пытались упростить и приспособить, а он всё равно является без приглашения. С виноградом, книгой и памятью. Иногда — с чемоданом. Иногда — с пустыми руками, но с тем же упрямым взглядом.
Арцах в этом мире — не пункт повестки и не география. Это семейная фотография, которую прячут в ящик, но никогда не выбрасывают. Потому что выбросишь — и сразу станет легче. А армянам легче нельзя. Они так не устроены.
Армянская Церковь — из той же породы. Не институт, не ведомство и не элемент декора. Скорее, последняя несгораемая вещь в доме, которую выносят, когда уже горит крыша. С ней спорят, на неё злятся, её упрекают в несовременности, но без неё армянский мир каждый раз теряет опору и начинает шататься, словно человек, у которого внезапно вынули позвоночник.
Церковь пережила империи, реформаторов и энтузиастов. Она плохо поддаётся обновлениям и ещё хуже — удобству. В ней слишком много тишины для шумного времени и слишком много памяти для короткой выгоды. Проблема начинается не тогда, когда Церковь ошибается — она ошибалась и раньше. Проблема начинается тогда, когда от неё требуют быть удобной или покорной. Ручная для властей церковь перестаёт быть верой и превращается в службу сервиса с крестом на вывеске.
Армянский мир вообще плохо переносит удобство. Он лучше живёт в напряжении, чем в комфорте, лучше держится на внутреннем усилии, чем на внешних гарантиях. Поэтому объяснять миру, кто ты такой, — занятие неблагодарное. Мир всё равно не слушает. Зато легко разучиться слушать себя.
Идеального времени у армян тоже нет. Оно всегда где-то позади. Но жить приходится сейчас. Иногда — назло. Иногда — вопреки. Иногда — просто потому, что иначе нельзя.
Нация — это не лозунг и не митинг. Это язык, который не стыдно передать детям. Это память о погибших, которую не используют как разменную монету. Это способность помнить Арцах без истерики и без торговли — с тем достоинством, которое не кричит и не требует аплодисментов.
Шум здесь часто принимают за силу. Но самые стойкие армяне всегда говорили тихо. Иногда — шёпотом. Иногда — молчанием. И, пожалуй, самое трудное — не возненавидеть друг друга сильнее, чем тех, кто всегда был по другую сторону.
Если всё это не сработает — ничего страшного. Армянский мир переживал и худшие времена, и худшие инструкции. Главное, чтобы после всех попыток излечения оставался человек.
Остальное, как правило, либо прикладывается само, либо становится тем, о чём потом всё равно придётся писать.
 
Арсен Абрамян
 

Крайне показательная ситуация, которая подтверждает одну важную истину. Любой кто не согласен с действиящими “маленькой групки” захватившей власть является агентом России, агентом Кремля, причём, как мы видим на примере, совершенно не важно имеешь ты какое либо отношение к России или нет.
Теперь внимание. Мы уже убедились, что если ты против власти, то для представителей этой самой власти ты агент Кремля? Какой из этого вытекает вывод? Всё верно, что Россия и Кремль — это та единственная сила, которая одним своим существованием мешает этим предательским властям, и именно поэтому они любыми способами её демонизируют, создавая образ врага.

Премьер Никол Пашинян остался недоволен исполнением губернатором Армавирской области Ваграмом Хачатряном его поручения по обеспечению «массового участия» в мероприятии 18 декабря в Эчмиадзине, сообщает газета «Грапарак» со ссылкой на источник в правящей партии.
По данным издания, усилиями губернаторов и глав общин властям удалось собрать лишь несколько сотен человек из разных регионов. Большинство участников избегали камер, закрывали лица и отказывались общаться, поскольку, как утверждается,  «были вынуждены приехать под угрозой потери работы».
«Грапарак» утверждает, что представители «Гражданского договора» уверены в предстоящей отставке губернатора Армавирской области.
@armtoday

18 декабря останется одной из позорных страниц нашей новейшей истории — заявление архиепископов Баграта и Аршака из СИЗО
Отвратительно было видеть мятежных священников, спрятавшихся за спинами полицейских. Очевидно, что и они поняли, что выбрали путь самоуничтожения, став марионетками в руках человека, который вскоре пожертвует и ими во имя вражды и ненависти, говорится в заявлении.
Стены Первопрестольного Эчмиадзина видели многих захватчиков, но все они обратились в пыль, отметили священнослужители. Архиепископы Галстанян и Хачатрян также пожелали скорейшего выздоровления священнику Вртанесу Бадаляну, состояние которого ухудшилось во время беспорядков в Первопрестольном Эчмиадзине.
@SputnikARM

📣 В Раздане началась верификация
❤️ Сегодня команда АНО «Евразия» совместно с «Русской Гуманитарной Миссией» при поддержке Россотрудничества приступила к процессу верификации в городе Раздане.
❤️ Этот этап необходим для того, чтобы помощь была адресной и своевременной. Чтобы каждая семья, действительно нуждающаяся в поддержке, была учтена и услышана.
📍На месте работают наши волонтёры: они принимают жителей, уточняют данные, отвечают на вопросы и сопровождают весь процесс, делая его максимально прозрачным.
❤️ Верификация — это диалог, внимание и ощущение опоры, в которых так нуждаются люди в непростых жизненных ситуациях.
📌 Благодарим жителей Раздана за открытость, доверие и участие.
➡️ Уже завтра и послезавтра в городе начнётся раздача гуманитарной помощи.
❤️ Мы продолжаем нашу работу шаг за шагом, проходя города и регионы, чтобы поддержка доходила до тех, кому она действительно нужна.
По всем возникающим вопросом пишите на @evraziaarmenia
#Евразия #РусскаяГуманитарнаяМиссия #Россотрудничество 🌍

⛪️ «Спросите у Никола Пашиняна, что изменилось в его жизни, что именно эти десять архиереев вдруг стали для него святыми», — заявил в интервью 24news.am бывший директор СНБ, председатель партии «Отечество» Артур Ванецян.
По его словам, Никол Пашинян прекрасно знает, кто эти люди.
«Говорят о “люстрации”. Так вот — люстрация в Церкви уже произошла. Эти десять человек были выявлены и раскрыты. Но Церковь — это не они. В Армянской Церкви есть десятки епископов, сотни священников и верующий народ, и все они сегодня стоят рядом с Церковью — в лице Его Святейшества Патриарха», — отметил Ванецян.
Он подчеркнул, что общался со многими духовными лицами, и далеко не все из них были довольны служением Гарегина Второго. «Были те, кто критиковал, не соглашался с решениями Католикоса. Но сегодня они, объединившись, стоят рядом с ним, потому что понимают: Его Святейшество и Церковь — это единое целое», — заявил Артур Ванецян.
@DocMedia_news

⚡️❗Россия готова прекратить боевые действия немедленно, если будет обеспечено выполнение условий Москвы о гарантиях безопасности, — Путин.

Глава, которая всё-таки случилась

Ереван в тот вечер был не просто тих — он был наглухо закупорен, как склеп. Воздух, густой и тяжёлый, словно состоял не из молекул, а из спрессованного времени — все тех же 1700 лет, которые вдруг перестали быть фундаментом и стали обвинением. Город под ним лежал, затаив дыхание, будто боялся пошевельнуться и обрушить что-то ненужное.
Никол Властович вышел из стеклянного саркофага власти. Его тень, пойманная в перекрестье прожекторов, корчилась на асфальте, будто её пытали невидимые щупальца. Он шёл на встречу, которую не назначал. Его вызывали. «Вас ждут у подножья. Там, где решают вопросы, которые вы задавать не смеете».
Дорога вела не в резиденцию Католикоса всех армян. Она вела к древнейшим стенам, слепым и немым, которые помнили всё: и крещение царя Трдата, и звон мечей, и молитвы в пустоту. Но сейчас эти стены не просто молчали. Они наблюдали. В их глухой, туфовой плоти чудилось биение — медленное, как отсчёт геологических эпох. Это была не его Армения. Это была Армения, которая смотрела на него, как на временное недоразумение.
Зал, куда его впустила та же безликая тень, был пуст. Совершенно пуст. Ни кресел, ни стола. Только голый камень пола и несколько свечей, горевших в нишах неровным, тревожным пламенем. В центре, на полу, лежал лист современной бумаги с сухим гербом. На нём — проект указа. О смещении. О назначении. Логичный, железобетонный, как смета на строительство дороги. И на этом листе — чёткий, влажный отпечаток перстня Католикоса всех армян. Того, кого он собирался низложить завтра утром. Не чернильный. Будто перстеньприжали к бумаге, обмакнув в тёплое миро или в остывающую кровь.
Печать стояла не как резолюция, а как клеймо. Немое, ужасающее подтверждение, что его расчётливый замысел уже превратился в вечное преступление. История сама скрепила его приговор, прежде чем он успел его подписать. Холод пополз по позвоночнику не из воздуха, а изнутри, из самых костей. Его не ждал человек. Его ждал факт. Факт, которому 1700 лет. Факт, который, казалось, сейчас материализовался в этой пустоте, давящей на барабанные перепонки тишиной целого мира.
— Я навожу порядок! — хрипло сказал он в пустоту, и его голос, привыкший греметь в залах, бессильно шлёпнулся о камни, как дохлая рыба. — Церковь не может быть государством в государстве! Это — архаика!
В ответ тишина сгустилась. Ему показалось, что стены слегка наклонились, будто гигантские, каменные судьи склонились над букашкой, вознамерившейся переписать законы гравитации. Не своими огромными ушами, а всей кожей он уловил не звук, а значение, проступившее в воздухе: «Архаика — это несколько твоих разрушит льных лет у власти против наших семнадцати веков. Ты хочешь сломать не человека. Ты хочешь сломать ось. И мир, который на ней держится, рухнет тебе же на голову».
Он вспомнил доводы своих советников: «Каноны можно трактовать… Исторический прецедент… Лояльный синод…» Это была такая красивая, отточенная логика. Здесь же, в этой давящей пустоте, она рассыпалась в прах, как гнилая ткань. Здесь правили не каноны. Здесь правило время, принявшее форму безмолвия.
— Я могу это сделать! — уже почти крикнул он, сжимая в кармане тот самый лист. — У меня есть все рычаги! Право сильного!
Ветер, которого не могло быть в закупоренном зале, донёс до него запах — не ладана. Запах холодного камня, пыли с дорог, по которым шли ещё апостолы, и сладковатый, тошнотворный душок тлена. Запах раскола, того самого, который он готовил. Он не был административным актом. Он был духовным трупом, и он уже начал разлагаться, и этот смрад почуяли первыми здесь, в самом сердце молчания.
Никол Властович выбежал на улицу,задыхаясь. Отдышавшись, побрёл обратно — к своим рычагам и планам. Но теперь он понимал: завтрашнее решение — это не политический ход. Это — ритуал. И он готовился принести в жертву не должность. Он готовился принести в жертву саму непрерывность. А духи, вызванные таким ритуалом, как известно, никогда не довольствуются тем, что им предложат. Они всегда берут больше.
Гор Балаян