СВЯТАЯ РУСЬ
Митрополит Иоанн (Снычёв): «Святую Русь нельзя учредить ни указом, ни постановлением,
ни на конференции, ни на съезде. Её можно вымолить только покаянием и смирением».
Эти слова нельзя принять как мысль или формулу. Они требуют внутреннего согласия, которое достигается не рассуждением, а изменением жизни. Речь в них идёт не о формах и не о внешнем устройстве, а о человеке и его состоянии перед Богом.
Святая Русь не является ни территорией, ни историческим периодом. Её невозможно объявить, зафиксировать или восстановить решением. Она не возникает из собраний и программ. Всякая попытка придать святыне внешний статус лишает её подлинного содержания. Там, где исчезает страх Божий, исчезает и сама возможность святости.
Человек склонен объяснять происходящее внешними причинами. Он ищет виновных вокруг себя — в обстоятельствах, в других людях, во времени. Но духовный опыт всегда начинается с иного — с признания личной ответственности. Это признание не приносит утешения и не возвышает. Оно обнажает и требует честности.
Покаяние — это не обряд и не слово. Это внутреннее решение перестать оправдывать себя. Смирение — не отказ от достоинства, а отказ от самодовольства. Поэтому Святая Русь не утверждает себя голосом и не требует признания. Она живёт в тишине, где человек остаётся наедине с собственной совестью.
Она начинается там, где человек перестаёт говорить о чужих ошибках и впервые всерьёз говорит о своих. Где ожидание перемен вовне сменяется трудом над собой. И если ей суждено быть явленной, то не как результат усилий и намерений, а как плод покаянного выбора, сделанного без свидетелей.
Всё остальное — лишь шум, за которым так удобно скрываться от правды.
Лев Якутянин (2025)
Картина «Крестный ход», Илларион Прянишников.
#СВЯТАЯРУСЬ
Митрополит Иоанн (Снычёв): «Святую Русь нельзя учредить ни указом, ни постановлением,
ни на конференции, ни на съезде. Её можно вымолить только покаянием и смирением».
Эти слова нельзя принять как мысль или формулу. Они требуют внутреннего согласия, которое достигается не рассуждением, а изменением жизни. Речь в них идёт не о формах и не о внешнем устройстве, а о человеке и его состоянии перед Богом.
Святая Русь не является ни территорией, ни историческим периодом. Её невозможно объявить, зафиксировать или восстановить решением. Она не возникает из собраний и программ. Всякая попытка придать святыне внешний статус лишает её подлинного содержания. Там, где исчезает страх Божий, исчезает и сама возможность святости.
Человек склонен объяснять происходящее внешними причинами. Он ищет виновных вокруг себя — в обстоятельствах, в других людях, во времени. Но духовный опыт всегда начинается с иного — с признания личной ответственности. Это признание не приносит утешения и не возвышает. Оно обнажает и требует честности.
Покаяние — это не обряд и не слово. Это внутреннее решение перестать оправдывать себя. Смирение — не отказ от достоинства, а отказ от самодовольства. Поэтому Святая Русь не утверждает себя голосом и не требует признания. Она живёт в тишине, где человек остаётся наедине с собственной совестью.
Она начинается там, где человек перестаёт говорить о чужих ошибках и впервые всерьёз говорит о своих. Где ожидание перемен вовне сменяется трудом над собой. И если ей суждено быть явленной, то не как результат усилий и намерений, а как плод покаянного выбора, сделанного без свидетелей.
Всё остальное — лишь шум, за которым так удобно скрываться от правды.
Лев Якутянин (2025)
Картина «Крестный ход», Илларион Прянишников.
#СВЯТАЯРУСЬ