5 декабря 1941 года — когда Москва осталась жить
Это было утро, в которое Москва осталась стоять. Не в праздничном смысле.
Не в газетном. А просто — не была взята. Город жил на пределе: холод, тьма, нехватка всего и постоянное чувство, что враг рядом. Не где-то там — а уже почти здесь. И в это утро наши войска пошли вперёд.
Без красивых слов. Без иллюзий. Потому что дальше отступать уже было некуда. Надо было либо удержать Москву, либо потерять её навсегда.
Удержали. Ударные части группы армий «Центр» были разбиты. Немецкое наступление захлебнулось. Опасность, нависшая над столицей, отступила. И впервые за эту войну стало ясно: врага можно бить не только ценой крови, но и результатом.
Под Москвой немецкая армия понесла первое по-настоящему крупное поражение. Потери были страшные — сотни тысяч людей, тысячи танков, орудий, машин. Но важнее было другое: исчезло ощущение, что немецкая армия не знает понятий «предел» и «невозможно».
До этого был план под названием «Тайфун». Это не было просто наступлением. Это был расчётливый удар по столице — как финал всей кампании. Разгром под Брянском и Вязьмой, окружение, быстрый бросок к Москве — и война, по замыслу немцев, должна была закончиться.
Наступление началось 30 сентября. 2 октября пошли основные силы. К 7 октября несколько армий оказались в кольце. В немецких штабах решили, что дорога открыта. Что всё решено. Но дорога к Москве пролегала не по карте. Она шла через солдата.
Через две недели боёв, когда наши части сдерживали около двадцати дивизий, срочно укрепляли Можайскую линию обороны, подтягивали резервы. В Москву был вызван Жуков, и 10 октября он принял командование Западным фронтом. Это было не назначение — это было взятие на себя всей тяжести.
Бои подошли вплотную: Калинин, Можайск, Малоярославец. Сто километров — это уже не расстояние, а опасная близость. Но в ноябре враг был остановлен.
Не красивым жестом — тяжёлой работой. Не эффектным рывком — упорством. Немцы попытались ещё раз.
Собрали всё, что оставалось. Перетянули силы, перегруппировались. В ответ к Москве подошли свежие части — с Урала, из Сибири, с дальнего востока. Люди, которым мороз был не врагом. Люди, которым отступать было некуда.
В середине ноября они ударили снова. И снова — не прошли.
Волоколамск, Тула, Клин, Дмитров, Кашира — это были уже не просто точки на карте. Это были места, где решалось, будет ли у страны столица. И когда стало ясно, что немецкое наступление выдыхается, что сил у них всё меньше, а уверенности — уже нет, пришёл день, которого ждали молча.
5 декабря. В этот день мы пошли вперёд. И Москва осталась жить.
#5декабря1941
Это было утро, в которое Москва осталась стоять. Не в праздничном смысле.
Не в газетном. А просто — не была взята. Город жил на пределе: холод, тьма, нехватка всего и постоянное чувство, что враг рядом. Не где-то там — а уже почти здесь. И в это утро наши войска пошли вперёд.
Без красивых слов. Без иллюзий. Потому что дальше отступать уже было некуда. Надо было либо удержать Москву, либо потерять её навсегда.
Удержали. Ударные части группы армий «Центр» были разбиты. Немецкое наступление захлебнулось. Опасность, нависшая над столицей, отступила. И впервые за эту войну стало ясно: врага можно бить не только ценой крови, но и результатом.
Под Москвой немецкая армия понесла первое по-настоящему крупное поражение. Потери были страшные — сотни тысяч людей, тысячи танков, орудий, машин. Но важнее было другое: исчезло ощущение, что немецкая армия не знает понятий «предел» и «невозможно».
До этого был план под названием «Тайфун». Это не было просто наступлением. Это был расчётливый удар по столице — как финал всей кампании. Разгром под Брянском и Вязьмой, окружение, быстрый бросок к Москве — и война, по замыслу немцев, должна была закончиться.
Наступление началось 30 сентября. 2 октября пошли основные силы. К 7 октября несколько армий оказались в кольце. В немецких штабах решили, что дорога открыта. Что всё решено. Но дорога к Москве пролегала не по карте. Она шла через солдата.
Через две недели боёв, когда наши части сдерживали около двадцати дивизий, срочно укрепляли Можайскую линию обороны, подтягивали резервы. В Москву был вызван Жуков, и 10 октября он принял командование Западным фронтом. Это было не назначение — это было взятие на себя всей тяжести.
Бои подошли вплотную: Калинин, Можайск, Малоярославец. Сто километров — это уже не расстояние, а опасная близость. Но в ноябре враг был остановлен.
Не красивым жестом — тяжёлой работой. Не эффектным рывком — упорством. Немцы попытались ещё раз.
Собрали всё, что оставалось. Перетянули силы, перегруппировались. В ответ к Москве подошли свежие части — с Урала, из Сибири, с дальнего востока. Люди, которым мороз был не врагом. Люди, которым отступать было некуда.
В середине ноября они ударили снова. И снова — не прошли.
Волоколамск, Тула, Клин, Дмитров, Кашира — это были уже не просто точки на карте. Это были места, где решалось, будет ли у страны столица. И когда стало ясно, что немецкое наступление выдыхается, что сил у них всё меньше, а уверенности — уже нет, пришёл день, которого ждали молча.
5 декабря. В этот день мы пошли вперёд. И Москва осталась жить.
#5декабря1941