Щёлк — и ты уже история
Фотоателье господина Мяздрикова. Российская империя, 1906
Пять русских женщин, один фотограф, немного света — и вечность. Сто лет спустя они по-прежнему смотрят в нас из карточки, будто спрашивая: а вы уверены, что живёте не для снимка?
Фотоателье господина Мяздрикова. Год 1906-й. Пять дам в национальных костюмах собрались, чтобы оставить потомкам документ эпохи. Потомки, конечно, остались довольны.
На снимке всё чинно и благородно. Одна дама сидит за столом с картами — вероятно, решает судьбу России. Остальные наблюдают, явно не доверяя ни картам, ни будущему.
На лицах — смесь благочестия и лёгкого недоумения: сколько, собственно, нужно жемчуга, чтобы выглядеть патриотично? Головные уборы — произведения архитектуры. В них можно было бы жить, сдавая второй этаж под мастерскую.
Ателье, судя по всему, гордилось своим фоном: в глубине видны расписные своды, напоминающие то ли античный храм, то ли вокзал Ярославского направления. Всё торжественно, высоко — и немного душно.
Глядя на эту фотографию, понимаешь: народ готовился к великим переменам. Кто-то шил сарафаны, кто-то точил усы, кто-то переставлял мебель в фотостудии, а где-то, в Петербурге, уже брёл по Невскому студент с глазами будущего революционера.
Прошло сто лет. Сарафаны сгорели, усов поубавилось, а снимок остался — как доказательство того, что Россия всегда готова к вечности, но никогда — к переменам.
«Фотография оживает»
— Софья Александровна, вы уверены, что нас снимают вправду, а не на пробу аппарата? — спросила дама в кокошнике, поправляя жемчужные нити, которые всё время норовили упасть.
— Ещё бы! — обиделась Софья. — Купец Мяздриков заказал. Сказал: «Надо оставить потомкам память».
— А что, если потомки нас не поймут? — встрепенулась третья. — Скажут: какие-то странные бабы — с картами и в занавесках.
— Потомки, милая, будут заняты своими делами, — вздохнула старшая. — У них, небось, всё будет по электричеству. Даже чай.
— А мужики ихние какие будут? — с интересом спросила пятая. — С усами? Без?
— Без, — отрезала старшая. — И разговаривать не будут. Всё через проволоку.
— Ужас какой, — хором сказали остальные. — А любовь будет?
— Будет, — задумчиво сказала Софья, глядя в объектив. — Только по-другому. Не сердцем, а пальцами — по стеклу.
Фотограф кашлянул:
— Готово, барышни. Мгновение — и вы войдёте в историю.
— Куда? — не расслышала младшая.
— В историю, — повторил он торжественно.
— Это далеко? —
— Очень. Лет сто, как минимум.
Щёлкнул затвор. Всё стихло.
Эпилог Я смотрю на эту карточку и думаю: как всё просто — пять русских женщин, один фотограф, немного света.
И как непостижимо.
Сто лет назад они думали, что просто оставляют память. А вышло — пророчество.
Потому что каждый, кто живёт в России, рано или поздно оказывается на месте этих женщин: сидишь, стараешься держать осанку,
улыбаться нельзя, плакать не стоит, и где-то рядом щёлкает затвор истории.
Щёлк — и ты уже история.Идея и текст: Информационно-аналитический портал «Русская община Армении», 2025
#ФотоательеМяздрикова#Щёлкитыужеистория