— Простым — не значит примитивным, — так же просто ответил Чехов. — Просто честным.
Фигура его начала бледнеть, растворяться между тёмными корешками — без дыма и грома, почти незаметно, как уходит в сумерки человек, сказавший всё, что считал нужным, и не ждущий аплодисментов.
И две другие фигуры, титанические и мятежные, тоже начали медленно таять, возвращаясь в свои переплёты, уносимые запахом старой бумаги, кожи и времени. А в глухой тишине опустевшей библиотеки ещё долго висело, не рассеиваясь, ощущение только что оконченного разговора — без победителя и побеждённого, но с тихим, ясным пониманием одной нехитрой истины.
Лев Якутянин (2025)
Фигура его начала бледнеть, растворяться между тёмными корешками — без дыма и грома, почти незаметно, как уходит в сумерки человек, сказавший всё, что считал нужным, и не ждущий аплодисментов.
И две другие фигуры, титанические и мятежные, тоже начали медленно таять, возвращаясь в свои переплёты, уносимые запахом старой бумаги, кожи и времени. А в глухой тишине опустевшей библиотеки ещё долго висело, не рассеиваясь, ощущение только что оконченного разговора — без победителя и побеждённого, но с тихим, ясным пониманием одной нехитрой истины.
Лев Якутянин (2025)