А знаете, что самое мерзкое, с моральной точки зрения, в дискурсе хоть российских заукраинских предателей, хоть Трампа и Вэнса, хоть евросоюзной сволочи? Они постоянно в риторике твердят о “принятии реальности”, в то время как ВСЯ история человечества — это история бросания вызова реальности, её преодоления и ломки. Да-да, даже США возникли потому, что сторонники независимости бросили вызов реальности сильной Британской империи, иначе никакой Америки не было бы.
В политике не бывает “нереалистичных” целей вовсе. Все социальные революции, все национальные восстания начинала кучка нищих партизан или идеологов-голодранцев — и добивалась победы десятки лет спустя. Все великие войны заканчивались реализацией того, что до них обыватели считали невозможным. Украинство тоже — плод фантастической австро-польской мечты о расчленении русского народа. Они вкачали в неё огромные ресурсы. Но “что люди сделали, то люди могут и разрушить”, как некогда заметил Богдан Хмельницкий о польской оккупации Малороссии.
Россия не желала “принимать реальность”, ведя с Польшей и Литвой почти непрерывную 200-летнюю войну с 1492 по 1687 годы за возвращение древнерусских земель и завершив её разделами 1772-1795 гг.
Россия не желала “принимать реальность”, требуя от Бонапарта в 1799 и 1805 гг. капитуляции и отказа от всех пореволюционных завоеваний Франции — и была права. Бонапарт смеялся над “нереалистичными” требованиями русских, но в 1814г. ему было уже не до смеха.
Безоговорочная капитуляция Германии и Японии и уничтожение их многолетних завоеваний казались “нереалистичными” в 30-е годы, но русские не пожелали “принимать реальность” и изменили её. В 1945 г. противник лишился и Кёнигсберга, и Курил, и даже Кореи.
Сейчас русские хотят одного — полной ликвидации всякой “украинской государственности”. Если для этого нужно будет воевать хоть десятки лет, если для этого нужно будет заплатить максимально высокую цену — мы будем это делать, но “украинскую государственность” и идентичность “украинства” мы уничтожим навсегда. Это то, чего не в состоянии понять торгашеские мозги трампов и вэнсов, подменяющих политику коммерческими “сделками”.
Политика — это различение друга и врага, по Карлу Шмитту, причём ставится цель уничтожения врага, даже если на неё придётся работать десятки и сотни лет.
Политика — это не “искусство возможного”, как учат либералы. Это искусство необходимого, как чеканно сформулировал Артур Мёллер ван ден Брук: сначала ставится необходимая цель — а потом подыскиваются средства для достижения этой цели, невзирая вообще ни на какие помехи и потери.
Ну а если нет? А если нет, то в силе всё та же старая максима: лучше быть мёртвым, чем рабом. Лучше погибнуть, забрав с собой побольше врагов, чем подписать своё поражение. Земная жизнь — лишь эпизод в куда более длинной жизни каждого человека.
Сознание торгаша и либерала априори рабское, холопское. Для него лучше быть рабом, чем мёртвым. Но такая шваль не заслуживает внимания: “взгляни — и мимо”. Да, кстати, Вэнс: для всемирной истории ты — не более чем бандеровская перхоть.
Zаписки традиционалиста
В политике не бывает “нереалистичных” целей вовсе. Все социальные революции, все национальные восстания начинала кучка нищих партизан или идеологов-голодранцев — и добивалась победы десятки лет спустя. Все великие войны заканчивались реализацией того, что до них обыватели считали невозможным. Украинство тоже — плод фантастической австро-польской мечты о расчленении русского народа. Они вкачали в неё огромные ресурсы. Но “что люди сделали, то люди могут и разрушить”, как некогда заметил Богдан Хмельницкий о польской оккупации Малороссии.
Россия не желала “принимать реальность”, ведя с Польшей и Литвой почти непрерывную 200-летнюю войну с 1492 по 1687 годы за возвращение древнерусских земель и завершив её разделами 1772-1795 гг.
Россия не желала “принимать реальность”, требуя от Бонапарта в 1799 и 1805 гг. капитуляции и отказа от всех пореволюционных завоеваний Франции — и была права. Бонапарт смеялся над “нереалистичными” требованиями русских, но в 1814г. ему было уже не до смеха.
Безоговорочная капитуляция Германии и Японии и уничтожение их многолетних завоеваний казались “нереалистичными” в 30-е годы, но русские не пожелали “принимать реальность” и изменили её. В 1945 г. противник лишился и Кёнигсберга, и Курил, и даже Кореи.
Сейчас русские хотят одного — полной ликвидации всякой “украинской государственности”. Если для этого нужно будет воевать хоть десятки лет, если для этого нужно будет заплатить максимально высокую цену — мы будем это делать, но “украинскую государственность” и идентичность “украинства” мы уничтожим навсегда. Это то, чего не в состоянии понять торгашеские мозги трампов и вэнсов, подменяющих политику коммерческими “сделками”.
Политика — это различение друга и врага, по Карлу Шмитту, причём ставится цель уничтожения врага, даже если на неё придётся работать десятки и сотни лет.
Политика — это не “искусство возможного”, как учат либералы. Это искусство необходимого, как чеканно сформулировал Артур Мёллер ван ден Брук: сначала ставится необходимая цель — а потом подыскиваются средства для достижения этой цели, невзирая вообще ни на какие помехи и потери.
Ну а если нет? А если нет, то в силе всё та же старая максима: лучше быть мёртвым, чем рабом. Лучше погибнуть, забрав с собой побольше врагов, чем подписать своё поражение. Земная жизнь — лишь эпизод в куда более длинной жизни каждого человека.
Сознание торгаша и либерала априори рабское, холопское. Для него лучше быть рабом, чем мёртвым. Но такая шваль не заслуживает внимания: “взгляни — и мимо”. Да, кстати, Вэнс: для всемирной истории ты — не более чем бандеровская перхоть.
Zаписки традиционалиста