Марк Галеотти — британский политолог, историк и эксперт по вопросам безопасности, специализирующийся на России:
Легко (и не совсем безосновательно) высмеивать Владимира Мединского, возглавляющего российскую делегацию в Стамбуле, как никчемную фигуру. Но, как ни парадоксально, хотя я считаю крайне маловероятным, что эти переговоры приведут к чему-то значимому, сам состав делегации вселяет некоторый оптимизм.
Путин с самого начала вряд ли собирался участвовать лично — не в последнюю очередь потому, что не хотел выглядеть так, будто его подтолкнули к этому действия Зеленского. Кроме того, участие лидеров иногда помогает сдвинуть дело с мертвой точки (вспомним Рейгана и Горбачёва), но чаще всего они подключаются в самом конце — чтобы закрепить договорённости, достигнутые экспертами за кулисами.
Серьёзно ли мы верим, что двое людей, которые откровенно ненавидят друг друга и используют эти переговоры в том числе для позёрства ради Трампа, вдруг смогут найти общий язык? Это возможно, но крайне маловероятно.
Мединский уже возглавлял переговоры в 2022 году, которые не дали результатов (можно отбросить миф, что Зеленский тогда был готов согласиться на российские условия, но всё сорвал Борис Джонсон). Сейчас его участие — это сигнал о преемственности позиции и подходов.
То, что у Мединского нет собственной политической силы — не оскорбление, а, скорее, знак того, что Путин хочет управлять процессом дистанционно. Он — как человек-дрон: всё, что он озвучит или на что согласится, уже одобрено ВВП.
Остальные члены делегации тоже не производят впечатление «показных» фигур (хотя участие главы военной разведки Костюкова интересно — они играли важную роль в обменах пленными). Это тоже скорее знак готовности к серьёзной работе, хотя это не обязательно означает готовность к компромиссам.
Разумеется, пока нет никаких признаков того, что Россия готова смягчить свои неправдоподобные и несправедливые требования, всё это может быть просто показухой. Увы, скорее всего, так и есть. Но разговор — это всегда лучше, чем его отсутствие. Есть пусть и ничтожный, но шанс, что он к чему-то приведёт.
Так что, да, Мединский — идеолог без глубины, и его отправка может восприниматься как пренебрежение. Но это также способ Путина отказаться от прямого вызова Зеленского, не выглядя при этом полностью неуступчивым в глазах Трампа.
Если раньше я был на 99% уверен, что переговоры обречены на провал, то теперь — только на 98%. Вот такой вот у нас сегодня максимум для оптимизма.
Легко (и не совсем безосновательно) высмеивать Владимира Мединского, возглавляющего российскую делегацию в Стамбуле, как никчемную фигуру. Но, как ни парадоксально, хотя я считаю крайне маловероятным, что эти переговоры приведут к чему-то значимому, сам состав делегации вселяет некоторый оптимизм.
Путин с самого начала вряд ли собирался участвовать лично — не в последнюю очередь потому, что не хотел выглядеть так, будто его подтолкнули к этому действия Зеленского. Кроме того, участие лидеров иногда помогает сдвинуть дело с мертвой точки (вспомним Рейгана и Горбачёва), но чаще всего они подключаются в самом конце — чтобы закрепить договорённости, достигнутые экспертами за кулисами.
Серьёзно ли мы верим, что двое людей, которые откровенно ненавидят друг друга и используют эти переговоры в том числе для позёрства ради Трампа, вдруг смогут найти общий язык? Это возможно, но крайне маловероятно.
Мединский уже возглавлял переговоры в 2022 году, которые не дали результатов (можно отбросить миф, что Зеленский тогда был готов согласиться на российские условия, но всё сорвал Борис Джонсон). Сейчас его участие — это сигнал о преемственности позиции и подходов.
То, что у Мединского нет собственной политической силы — не оскорбление, а, скорее, знак того, что Путин хочет управлять процессом дистанционно. Он — как человек-дрон: всё, что он озвучит или на что согласится, уже одобрено ВВП.
Остальные члены делегации тоже не производят впечатление «показных» фигур (хотя участие главы военной разведки Костюкова интересно — они играли важную роль в обменах пленными). Это тоже скорее знак готовности к серьёзной работе, хотя это не обязательно означает готовность к компромиссам.
Разумеется, пока нет никаких признаков того, что Россия готова смягчить свои неправдоподобные и несправедливые требования, всё это может быть просто показухой. Увы, скорее всего, так и есть. Но разговор — это всегда лучше, чем его отсутствие. Есть пусть и ничтожный, но шанс, что он к чему-то приведёт.
Так что, да, Мединский — идеолог без глубины, и его отправка может восприниматься как пренебрежение. Но это также способ Путина отказаться от прямого вызова Зеленского, не выглядя при этом полностью неуступчивым в глазах Трампа.
Если раньше я был на 99% уверен, что переговоры обречены на провал, то теперь — только на 98%. Вот такой вот у нас сегодня максимум для оптимизма.
Leave a Reply