СivilNet продолжает беседу с майором ПВО Армии Обороны Арамо Еганяном. Часть 1-я
4 апреля 2016 года Еганян ЗРК «Оса-АК» сбил два БПЛА и был награждён медалью «За отвагу». В ходе 44-дневной войны он и его товарищи уничтожили 30 воздушных целей с боевой машины «Тор-М2», за что он получил орден «Боевой крест» 1-й степени.
– Арцрун Ованнисян (в 2020-м представитель МО, ныне военный писатель) говорит, что для создания ПВО нам прежде всего нужна была авиация…
– Эти вопросы скорее стоит адресовать министру обороны, руководству ПВО и верховному главнокомандующему. Вместо цифр я могу назвать принципы: с 1994 года до сих пор у нас была ошибочная кадровая политика. Многим просто не было дела до исполнения своих обязанностей.
– В первый день войны S-300 был поражён ударным БПЛА (Harop). Почему он не был прикрыт другими средствами ПВО?
– Я основываюсь на опросах, сам на месте не был. Но даже будь я там, вряд ли ответ бы изменился. Проблема не в маскировке. Если позиция дивизиона известна заранее — это лишь вопрос времени. Да, маскировка помогает, но особенно — когда вооружение выполняет боевую задачу (стрельба, передвижение). Если ты 30 лет на одной и той же позиции с известными координатами — никакая маскировка не спасёт.
Комплексы ПВО прикрывались соседними зенитными системами, это нормальная практика. В моём случае — расчёт с ПЗРК «Игла». Про прикрытие другими средствами мне судить трудно.
– Но ведь S-300 должен прикрываться как минимум двумя системами — зенитной установкой и, например, «Осой»?
– Да, так должно быть. Но в условиях интенсивных боевых действий любое вооружение в зоне досягаемости всё равно уничтожается. «Иглист» может спрятаться, а тяжёлый комплекс — нет.
– Были ли у нас ложные цели ПВО и насколько они были эффективны?
– Были. Это работа технического дивизиона. Но насколько это помогло — не знаю. Возможно, по макетам и били, но у нас были проблемы и посерьёзнее, на которые стоило бы обратить больше внимания.
– Говорят, что противник использовал АН-2 для выявления ПВО: мы сбивали их, и тем самым выдавали позиции. Это правда?
– Впервые слышу. С такой информацией не сталкивался.
– 7 октября армяне провели контрудар в районе Джабраил–Хоради́з. Пытались ли тогда «закрыть небо»?
– В то время я был возле Гадрута, в районе «9-й километр». В самой операции не участвовал, но знал, что она планируется. Противник тогда активно действовал в воздухе. Мы сбили два штурмовика Су-25 примерно 3–4 октября, за несколько дней до наступления. 7–8 октября я был там со своим «Тором», позже к операции присоединился ещё один расчёт «Тора». Мы прикрывали друг друга.
– Могли ли мы противостоять РЭБ противника?
– У себя в работе ПВО я таких проблем не видел. За 44 дня у меня не было сбоев в работе по причине РЭБ. Связь временами пропадала, но это, скорее, организационные проблемы, хотя РЭБ тоже могла сыграть роль. Но на боевую работу ПВО не повлияло.
– Что можно сказать о нашем РЭБ?
– Слышал, что у ребят что-то получалось, но насколько эффективно — сказать не могу.
– Говорят, что наша РЭБ мешала работе собственной ПВО.
– Возможно. Если в одном районе работают и ПВО, и РЭБ, могут быть помехи. Но лично я с этим не сталкивался.
– Почему наши дорогие комплексы ПВО остались беззащитными перед Harop?
– У Азербайджана был спутниковый контроль. Позиции дивизионов были известны, в том числе через Google-карты. Хорошему артиллеристу этого достаточно. А в конфликте «авиация vs ПВО» всегда побеждает тот, у кого воздушное превосходство. Авиация уничтожает логистику, управление, тыл, а пехота просто ставит флаг.
Информационная сфера тоже важна. Мы сами публиковали фото, имена расчётов, сбитые самолёты… хотя не знали, чем закончится война. Мы уже были в списках целей.
(Прим.: 15 октября 2020 года армянская сторона заявила, что майор Еганян, старший лейтенант Багдасарян и рядовой Апресян были представлены к медалям за сбитые 3 октября два самолёта.)
– Возможно, это делалось ради поднятия морального духа населения.
– Можно было сказать просто — «сбито в таком-то районе», но публиковать фото, имена — это уже перебор…
4 апреля 2016 года Еганян ЗРК «Оса-АК» сбил два БПЛА и был награждён медалью «За отвагу». В ходе 44-дневной войны он и его товарищи уничтожили 30 воздушных целей с боевой машины «Тор-М2», за что он получил орден «Боевой крест» 1-й степени.
– Арцрун Ованнисян (в 2020-м представитель МО, ныне военный писатель) говорит, что для создания ПВО нам прежде всего нужна была авиация…
– Эти вопросы скорее стоит адресовать министру обороны, руководству ПВО и верховному главнокомандующему. Вместо цифр я могу назвать принципы: с 1994 года до сих пор у нас была ошибочная кадровая политика. Многим просто не было дела до исполнения своих обязанностей.
– В первый день войны S-300 был поражён ударным БПЛА (Harop). Почему он не был прикрыт другими средствами ПВО?
– Я основываюсь на опросах, сам на месте не был. Но даже будь я там, вряд ли ответ бы изменился. Проблема не в маскировке. Если позиция дивизиона известна заранее — это лишь вопрос времени. Да, маскировка помогает, но особенно — когда вооружение выполняет боевую задачу (стрельба, передвижение). Если ты 30 лет на одной и той же позиции с известными координатами — никакая маскировка не спасёт.
Комплексы ПВО прикрывались соседними зенитными системами, это нормальная практика. В моём случае — расчёт с ПЗРК «Игла». Про прикрытие другими средствами мне судить трудно.
– Но ведь S-300 должен прикрываться как минимум двумя системами — зенитной установкой и, например, «Осой»?
– Да, так должно быть. Но в условиях интенсивных боевых действий любое вооружение в зоне досягаемости всё равно уничтожается. «Иглист» может спрятаться, а тяжёлый комплекс — нет.
– Были ли у нас ложные цели ПВО и насколько они были эффективны?
– Были. Это работа технического дивизиона. Но насколько это помогло — не знаю. Возможно, по макетам и били, но у нас были проблемы и посерьёзнее, на которые стоило бы обратить больше внимания.
– Говорят, что противник использовал АН-2 для выявления ПВО: мы сбивали их, и тем самым выдавали позиции. Это правда?
– Впервые слышу. С такой информацией не сталкивался.
– 7 октября армяне провели контрудар в районе Джабраил–Хоради́з. Пытались ли тогда «закрыть небо»?
– В то время я был возле Гадрута, в районе «9-й километр». В самой операции не участвовал, но знал, что она планируется. Противник тогда активно действовал в воздухе. Мы сбили два штурмовика Су-25 примерно 3–4 октября, за несколько дней до наступления. 7–8 октября я был там со своим «Тором», позже к операции присоединился ещё один расчёт «Тора». Мы прикрывали друг друга.
– Могли ли мы противостоять РЭБ противника?
– У себя в работе ПВО я таких проблем не видел. За 44 дня у меня не было сбоев в работе по причине РЭБ. Связь временами пропадала, но это, скорее, организационные проблемы, хотя РЭБ тоже могла сыграть роль. Но на боевую работу ПВО не повлияло.
– Что можно сказать о нашем РЭБ?
– Слышал, что у ребят что-то получалось, но насколько эффективно — сказать не могу.
– Говорят, что наша РЭБ мешала работе собственной ПВО.
– Возможно. Если в одном районе работают и ПВО, и РЭБ, могут быть помехи. Но лично я с этим не сталкивался.
– Почему наши дорогие комплексы ПВО остались беззащитными перед Harop?
– У Азербайджана был спутниковый контроль. Позиции дивизионов были известны, в том числе через Google-карты. Хорошему артиллеристу этого достаточно. А в конфликте «авиация vs ПВО» всегда побеждает тот, у кого воздушное превосходство. Авиация уничтожает логистику, управление, тыл, а пехота просто ставит флаг.
Информационная сфера тоже важна. Мы сами публиковали фото, имена расчётов, сбитые самолёты… хотя не знали, чем закончится война. Мы уже были в списках целей.
(Прим.: 15 октября 2020 года армянская сторона заявила, что майор Еганян, старший лейтенант Багдасарян и рядовой Апресян были представлены к медалям за сбитые 3 октября два самолёта.)
– Возможно, это делалось ради поднятия морального духа населения.
– Можно было сказать просто — «сбито в таком-то районе», но публиковать фото, имена — это уже перебор…
ՍիվիլՆեթը շարունակում է զրույցը հակաօդային պաշտպանության (ՀՕՊ) զորքերի մայոր Արամո Եգանյանի հետ։ Հարցազրույցի առաջին մասում անդրադարձել էինք 2016-ի և 2020-ի մարտական գործողություններում կիրառված «Օսա-ԱԿ» զենիթահրթիռային համալիրների, իսկ երկրորդ մասում՝ 2020…
Leave a Reply