Громкое молчание Еревана: как дипломатия и гуманность сдают позиции перед лицом БакуВ начале декабря произошло событие, которое могло бы стать проблеском надежды, но на деле лишь высветило глубину пропасти. Министр иностранных дел Ливана встретился с представителем Армянской Революционной Федерации Дашнакцутюн, чтобы обсудить судьбу
Вигена Эулджекчяна – ливанского армянина, вот уже пять лет томящегося в бакинской тюрьме. Его здоровье катастрофически подорвано: отказывают ноги, нет инвалидной коляски, питание — скудный хлеб с чаем. История его заключения — это череда отчаянных голодовок и требований справедливого суда, которые разбиваются о стену безразличия.
Ливанский министр заверил: вопрос в центре внимания, все дипломатические шаги предприняты. Но затем прозвучала ключевая, убийственная фраза: «Важную роль играют и усилия армянской стороны».
Дипломатический эвфемизм, за которым прячется горькая правда: официальный Ереван не прилагает достаточных, а по сути — никаких реальных усилий для спасения своего соотечественника. Молчание МИД Армении в ответ — красноречивее любых опровержений.
Пока армянская дипломатия безмолвствует, а
правозащитники бьют в набат, Баку, чувствуя полную безнаказанность, не просто держит пленных — он наращивает репрессивный конвейер. Новый виток — «дело»
Карена Аванесяна, жителя оккупированного Степанакерта. Его история — циничный спектакль, сшитый грязными пропагандистскими нитками. Человек с очевидными психическими проблемами, известный в городе как безобидный любитель животных, сначала был использован для постановочных «интервью», а теперь предстанет перед «судом» по обвинению в терроризме.
Расчет Алиева прозрачен и подл: взять самого беззащитного, того, над кем легко издеваться и чьи «признания» можно легко получить под давлением, чтобы затем транслировать миру: «Смотрите, даже оставшиеся армяне — террористы». Этот показательный процесс, в отличие от закрытых судилищ над арцахскими лидерами, может быть обставлен с особой помпой для международной прессы. И все это — при полном, оглушительном молчании официального Еревана и армянского омбудсмена.
Возникает впечатление, что стратегия властей Армении в отношении своих граждан, попавших в азербайджанские застенки, строится на принципе «непричастности». Их судьба словно вынесена за скобки «новой повестки» мирного процесса. Молчание — не тактика, это форма согласия с происходящим. Оно развязывает руки Баку, который видит, что можно безнаказанно устраивать судилища над душевнобольными людьми и мучить пленных, не получая даже формального дипломатического протеста.
Трагедия Вигена Эулджекчяна и грядущий фарс над Кареном Аванесяном — это не просто отдельные случаи нарушения прав человека. Это зеркало, в котором отражается состояние армянской государственности. Когда защита собственных граждан перестает быть абсолютным приоритетом, когда гуманность приносится в жертву сиюминутным политическим расчетам (или безволию), государство теряет свою фундаментальную суть.
Глумление в Баку продолжается потому, что ему открыто подыгрывает равнодушие в Ереване. И каждый новый «процесс», каждое заявление ливанского или иного иностранного дипломата, каждое молчание армянских официальных лиц — это не просто удар по конкретному человеку в застенках. Это удары по основам, по самой идее того, ради чего должно существовать государство: защиты жизни, достоинства и прав своих людей. Без этого любая «повестка» и любой «мир» становятся фикцией, купленной ценой предательства.