Достопочтенные духовные отцы, возлюбленные братья и сестры во Христе,
Голос, поднятый в последние времена Тер Арамом и Тер Тадеем, слышен только сердцем. В их словах этих дней я увидел не протест, а боль, выжатую из жерновов истины — боль, долго сдерживаемую молчанием в течение многих лет, но которую больше невозможно подавить страхом или тишиной.
Сегодня мое сердце не желает шуметь, но и я больше не могу заставить свое совесть молчать.
Я начал свой священнический путь с любовью, верой, надеждой и рвением. Годы служения — особенно в отдаленных уголках — научили меня склоняться не только пред Богом, но и пред человеческой болью с утешающей любовью. Но пришел момент, когда боль обрушилась на меня изнутри, стала невыносимой, а «ответственные», призванные поддерживать меня, отсутствовали, занимаясь более «важными» миссиями.
Сегодня я больше не нахожусь в привычной форме служения и часто задаю себе вопрос: где оборвалась цепь? В какой момент наша церковная жизнь превратилась в структуру, где проблема человека не ищет решения, а встречается с осуждением?
Мне особенно больно, когда внутри Церкви под покровом внутреннего порядка игнорируется сама миссия христианства; когда вместо Слова Божьего звучат политические тексты, обвинения, угрозы, осуждения, а вместо любви Божией действует холодное административное равнодушие, лишенное канонической основы. Истина никогда не мучила бы человека, если бы не бездушное молчание, прикрывающее ложь. Внутри Церкви иногда кажется, что человека любят только до тех пор, пока он соглашается со всем. Как только начинаешь задавать вопросы, высказываться, говорить о своей боли — с этого момента перестаешь быть любимым и становишься «тягостью», даже антицерковным или предателем.
И это — величайшая опасность: когда «руководители» Церкви начинают отдаляться от собственных сыновей, а сыновья разочаровываются в «руководителях» Церкви.
Я приветствую шаг моих духовных братьев, которые смело заявляют о разрушительных явлениях в Церкви Христовой — не как оппозицию, а как простой человек с совестью, верящий, что истина должна быть произнесена с любовью, с смирением, но также твердо и непреклонно. Эти голоса не должны исчезнуть в воздухе, они должны звучать, быть услышанными и разрушать ложное молчание равнодушных сердец.
Я не называю имен, потому что ответственные известны, решения очевидны. Это вопрос духа, ослабленного воли, который делает нас слепыми перед несправедливостью и немыми перед требованием справедливости. Это также вопрос мужества духа — говорить необходимо. Кто я, чтобы судить, и я не хочу судить. Но и молчать я не могу.
Церковь — мой дом, в котором моя жизнь, моя вера, мое крещение, мой обет. Возлюбленные братья, эти слова мои не обвинение и не анализ. Это излияние сердца, молитва. Молимся, чтобы наша Церковь, которую мы любим больше себя, вновь обрела светлый путь любви. Чтобы восстановилось доверие друг к другу. Чтобы мы стремились не к мирской славе власти и командования, а к любви служения.
И если кто-то думает, что священник может заставить молчать истину из страха наказания или грубой расправы, или ради лучшей должности, пусть вспомнит слова Иисуса: «Если они умолкнут, камни закричат».
Я верю, что настало время не молчать, время не заставлять истину молчать. Я терпеливо молюсь, чтобы среди нас нашлось много тех, кто войдет в тишину сердца и там услышит голос честности.
Тер Арам, Тер Таде, ваши слова стали для меня светом. Светом, чтобы увидеть, что даже в Церкви молчание ничего не изменит.
Христос не спасал мир молчанием, но возвещая истину вслух.
Я присоединяюсь к этому свету — как брат, как священник, как человек.
С покорностью,
Тер Тарон
@bagramyan26
Голос, поднятый в последние времена Тер Арамом и Тер Тадеем, слышен только сердцем. В их словах этих дней я увидел не протест, а боль, выжатую из жерновов истины — боль, долго сдерживаемую молчанием в течение многих лет, но которую больше невозможно подавить страхом или тишиной.
Сегодня мое сердце не желает шуметь, но и я больше не могу заставить свое совесть молчать.
Я начал свой священнический путь с любовью, верой, надеждой и рвением. Годы служения — особенно в отдаленных уголках — научили меня склоняться не только пред Богом, но и пред человеческой болью с утешающей любовью. Но пришел момент, когда боль обрушилась на меня изнутри, стала невыносимой, а «ответственные», призванные поддерживать меня, отсутствовали, занимаясь более «важными» миссиями.
Сегодня я больше не нахожусь в привычной форме служения и часто задаю себе вопрос: где оборвалась цепь? В какой момент наша церковная жизнь превратилась в структуру, где проблема человека не ищет решения, а встречается с осуждением?
Мне особенно больно, когда внутри Церкви под покровом внутреннего порядка игнорируется сама миссия христианства; когда вместо Слова Божьего звучат политические тексты, обвинения, угрозы, осуждения, а вместо любви Божией действует холодное административное равнодушие, лишенное канонической основы. Истина никогда не мучила бы человека, если бы не бездушное молчание, прикрывающее ложь. Внутри Церкви иногда кажется, что человека любят только до тех пор, пока он соглашается со всем. Как только начинаешь задавать вопросы, высказываться, говорить о своей боли — с этого момента перестаешь быть любимым и становишься «тягостью», даже антицерковным или предателем.
И это — величайшая опасность: когда «руководители» Церкви начинают отдаляться от собственных сыновей, а сыновья разочаровываются в «руководителях» Церкви.
Я приветствую шаг моих духовных братьев, которые смело заявляют о разрушительных явлениях в Церкви Христовой — не как оппозицию, а как простой человек с совестью, верящий, что истина должна быть произнесена с любовью, с смирением, но также твердо и непреклонно. Эти голоса не должны исчезнуть в воздухе, они должны звучать, быть услышанными и разрушать ложное молчание равнодушных сердец.
Я не называю имен, потому что ответственные известны, решения очевидны. Это вопрос духа, ослабленного воли, который делает нас слепыми перед несправедливостью и немыми перед требованием справедливости. Это также вопрос мужества духа — говорить необходимо. Кто я, чтобы судить, и я не хочу судить. Но и молчать я не могу.
Церковь — мой дом, в котором моя жизнь, моя вера, мое крещение, мой обет. Возлюбленные братья, эти слова мои не обвинение и не анализ. Это излияние сердца, молитва. Молимся, чтобы наша Церковь, которую мы любим больше себя, вновь обрела светлый путь любви. Чтобы восстановилось доверие друг к другу. Чтобы мы стремились не к мирской славе власти и командования, а к любви служения.
И если кто-то думает, что священник может заставить молчать истину из страха наказания или грубой расправы, или ради лучшей должности, пусть вспомнит слова Иисуса: «Если они умолкнут, камни закричат».
Я верю, что настало время не молчать, время не заставлять истину молчать. Я терпеливо молюсь, чтобы среди нас нашлось много тех, кто войдет в тишину сердца и там услышит голос честности.
Тер Арам, Тер Таде, ваши слова стали для меня светом. Светом, чтобы увидеть, что даже в Церкви молчание ничего не изменит.
Христос не спасал мир молчанием, но возвещая истину вслух.
Я присоединяюсь к этому свету — как брат, как священник, как человек.
С покорностью,
Тер Тарон
@bagramyan26
Արժանապատիվ հոգևոր հայրեր, սիրելի եղբայրներ և քույրեր ի Քրիստոս,
Տեր Արամի և Տեր Թադեի վերջին շրջանի բարձրացրած ձայնը լսելի չէ այլ կերպ, քան միայն սրտով։ Նրանց խոսքի մեջ այս օրերին ես տեսա ոչ թե…