— Мир стал очень быстрым, все очень быстро меняется. Для многих это стало непредсказуемым. Мир стал непонятным, многие международные организации, законы, которые раньше работали, сегодня не работают. Для многих мир стал не только непредсказуемым, возросло и чувство опасности. Мир стал не только непредсказуемым, но и очень быстро меняющимся.
— Вы не задумывались о том, что мы жили так долго, и достигли определенной точки, но теперь все, чем мы жили, уходит в прошлое?
— Мы этих изменений не замечали. Я начал думать об этом в 2001-2002 годах, когда объявил в Давосе, что мир меняется. Тогда я впервые заговорил о том, что мир стал квантовым. Я сказал, что это уже не тот классический мир, в котором мы жили. В то время все говорили о новой промышленной революции, а сейчас мы живем в период, который я называю не 4-й или 5-й промышленной революцией, но R-эволюцией, то есть быстрой эволюцией. Мы живем в эпоху, когда каждый день происходит эволюция. Посмотрите, как быстро развиваются информационные технологии, сколько информации мы собираем. Все это растет в геометрической прогрессии.
— Когда я готовился к собеседованию, я записал один вопрос, я подумал об этом, когда Вы дискусировали с Романо Проди. Вам не кажется, что Армения приближается, как говорят по-английски к fail state, к статусу несостоявшегося государства? Романо Проди говорил о том, что маленьким странам и государствам вскоре придется решать, в состав каких других государств и с кем они должны войти
— Вы правильно сказали, я спорил с ним, это была дружеская дискуссия. Я с ним совершенно не согласен, я не согласен с Вашим утверждением. Наоборот. Это произошло после войны. Вы не первый, кто говорит, что Армения несостоявшаяся страна, она неуправляемая. Это было понятно, потому что это были первые после войны дни. Все непонятно было, была неразбериха, дошло до того, что Генштаб начал публиковать какие-то идеи. Я впервые за три года своего президентства вошел в эту структуру. Я президент Парламентской республики, конечно, армию я не возглавляю, но мне пришлось поехать туда. У меня был серьезный разговор с генералами, я, конечно, не могу сообщить подробности той встречи. Другими словами, эти кризисы нужно было преодолеть.
Но, с другой стороны, я с первого дня заявлял, что разрешение этого трудного момента должно быть найдено путем выбором. Мое предложение было очень простым: во-первых, у нас должно быть профессиональное правительство, которое не поддерживало бы ту или иную силу, а во-вторых, мы должны были работать над изменением Конституции.
-Да, мы говорили об этом в марте.
— Поправки в Конституцию не предполагают перехода от несбалансированной парламентской системы к несбалансированной президентской системе. Нет. Если мы хотим парламент, тогда правительство должно быть сбалансированным.
— Насколько я понимаю вопрос Конституции, я недавно общался со спикером парламента, не является приоритетным. Он сказал, что они подумают об этом…
— Позвольте мне закончить. Это не будет иметь большого значения, если мы заменим одну несбалансированную систему другой несбалансированной системой. Я бы предпочел вернуться к президентской системе по очень простой причине. Наше общество жило в Российской Империи, в Советском Союзе, было три президента, и им очень сложно понять концепции парламентской системы правления.
Но в любом случае, будь то президентский или парламентский, очень важен баланс сил. Когда я говорю об изменении Конституции, я вовсе не имею в виду себя. В любом случае, если мы изменим Конституцию, она заработает при избрании следующего президента.
Когда мы примем такое решение, примем новую Конституцию, я готов немедленно уйти в отставку, чтобы показать людям, что это не для меня или моего правительства, а для того, чтобы было легче, лучше для нашей страны, когда стране трудно, должно быть очень ясно, кто несет ответственность и кто принимает решения.
— Вы не задумывались о том, что мы жили так долго, и достигли определенной точки, но теперь все, чем мы жили, уходит в прошлое?
— Мы этих изменений не замечали. Я начал думать об этом в 2001-2002 годах, когда объявил в Давосе, что мир меняется. Тогда я впервые заговорил о том, что мир стал квантовым. Я сказал, что это уже не тот классический мир, в котором мы жили. В то время все говорили о новой промышленной революции, а сейчас мы живем в период, который я называю не 4-й или 5-й промышленной революцией, но R-эволюцией, то есть быстрой эволюцией. Мы живем в эпоху, когда каждый день происходит эволюция. Посмотрите, как быстро развиваются информационные технологии, сколько информации мы собираем. Все это растет в геометрической прогрессии.
— Когда я готовился к собеседованию, я записал один вопрос, я подумал об этом, когда Вы дискусировали с Романо Проди. Вам не кажется, что Армения приближается, как говорят по-английски к fail state, к статусу несостоявшегося государства? Романо Проди говорил о том, что маленьким странам и государствам вскоре придется решать, в состав каких других государств и с кем они должны войти
— Вы правильно сказали, я спорил с ним, это была дружеская дискуссия. Я с ним совершенно не согласен, я не согласен с Вашим утверждением. Наоборот. Это произошло после войны. Вы не первый, кто говорит, что Армения несостоявшаяся страна, она неуправляемая. Это было понятно, потому что это были первые после войны дни. Все непонятно было, была неразбериха, дошло до того, что Генштаб начал публиковать какие-то идеи. Я впервые за три года своего президентства вошел в эту структуру. Я президент Парламентской республики, конечно, армию я не возглавляю, но мне пришлось поехать туда. У меня был серьезный разговор с генералами, я, конечно, не могу сообщить подробности той встречи. Другими словами, эти кризисы нужно было преодолеть.
Но, с другой стороны, я с первого дня заявлял, что разрешение этого трудного момента должно быть найдено путем выбором. Мое предложение было очень простым: во-первых, у нас должно быть профессиональное правительство, которое не поддерживало бы ту или иную силу, а во-вторых, мы должны были работать над изменением Конституции.
-Да, мы говорили об этом в марте.
— Поправки в Конституцию не предполагают перехода от несбалансированной парламентской системы к несбалансированной президентской системе. Нет. Если мы хотим парламент, тогда правительство должно быть сбалансированным.
— Насколько я понимаю вопрос Конституции, я недавно общался со спикером парламента, не является приоритетным. Он сказал, что они подумают об этом…
— Позвольте мне закончить. Это не будет иметь большого значения, если мы заменим одну несбалансированную систему другой несбалансированной системой. Я бы предпочел вернуться к президентской системе по очень простой причине. Наше общество жило в Российской Империи, в Советском Союзе, было три президента, и им очень сложно понять концепции парламентской системы правления.
Но в любом случае, будь то президентский или парламентский, очень важен баланс сил. Когда я говорю об изменении Конституции, я вовсе не имею в виду себя. В любом случае, если мы изменим Конституцию, она заработает при избрании следующего президента.
Когда мы примем такое решение, примем новую Конституцию, я готов немедленно уйти в отставку, чтобы показать людям, что это не для меня или моего правительства, а для того, чтобы было легче, лучше для нашей страны, когда стране трудно, должно быть очень ясно, кто несет ответственность и кто принимает решения.
