Осенний Плёс и библейский Арарат
Он приехал в Плёс искать вдохновение, а нашёл тоску — ту самую, русскую, вязкую, как туман над Волгой.
Она была в розовом платке. Не броском — нет, старомодном, чуть выцветшем, как память. Они шли по набережной, и Плёс выглядел как иллюстрация к чему-то неокончательно написанному. Воздух был густой, почти осязаемый, пахло листвой, речной влагой и чем-то родным.
По округе его сопровождали православные кресты — свои, родные. Он вдруг вспомнил Арарат. Святая гора стояла перед ним — как упрёк, как символ чего-то большего.
Плёс был прекрасен, но Арарат — библейский. Один — родной, другой — близкий. Так бывает у тех, чьи родители из разных краёв земли сошлись по большой любви.
Русская тоска насела тихо, как осень. Она не кусается — просто садится рядом, наливает — и молчит.
Он смотрел на Волгу и думал о горах, о запахе абрикосов,
о солнце, которое в Плёсе будто стыдится.
А потом он вспомнил свою Шаганэ. Не ту, есенинскую — другую. Ту, что улыбалась где-то под вечным огнём и не знала, что здесь, у холодной воды, он снова ищет её черты — в каждой женщине в платке.
Плёс не отпускает — просто растворяется, как акварель под дождём. А Арарат стоит вечность. И, может быть, именно в этом — разница между любовью и памятью.
Фотографии:
А.Патрин, Т.Сигова
©️Информационно-аналитический портал «Русская община Армении», текст, 2025 #Плёс #Арарат