Майкл Кофман – военный аналитик Фонда Карнеги, специализируется на российских и украинских Вооруженных силах:
Беспилотники остаются главным источником ежедневных потерь. Фронт определяется перекрывающимися зонами поражения дронов и артиллерии на 20–25 км — «зоной убийства». В 2024–2025 годах шла борьба за контроль над этой зоной, определяющий инициативу на земле. Ранее преимущество было у Украины, теперь зона распределена более равномерно.
Обе стороны подавляют расчёты дронов противника: артиллерия бьёт по ближним точкам запуска, дальнобойные БПЛА — по логистике и операторам в тылу. Российские формирования «Рубикон» создают серьёзные проблемы украинским операторам. В ВСУ увеличилась доля потерь среди операторов и логистов, а не пехоты.
Украина адаптируется, активно внедряя UGV в логистике и штурмовых действиях. Воздушное пространство становится более оспариваемым из-за развития сетей радаров у обеих сторон. Артиллерия сохраняет ключевую роль, особенно в плохую погоду, когда эффективность дронов падает и российская инфильтрация упрощается.
Украинские подразделения по-разному проводят контратаки, но успех зависит от разведки, подавления дронов и артиллерии противника и связи с пехотой. Фронт всё больше напоминает пористую сеть малых позиций, а широкая «серая зона» делает реальную картину контроля на местности крайне нечёткой.
У России выросли невозвратные потери: более 25 тыс. убитых в месяц, что сопоставимо с темпами пополнения. Качество личного состава снижается, растёт число дезертиров. Российская тактика позволяет медленно продвигаться, но не обеспечивает крупных прорывов. Зимой ожидается стабилизация фронта: меньше укрытий, ограничена авиация и УМПК.
Плохая погода больше помогает России как наступающей стороне. Недавние механизированные атаки РФ остаются малорезультативными: для остановки одного штурмового танка требуется десятки FPV-дронов, но наиболее эффективным средством остаются мины.
Российские силы продолжают демонстрировать слабые тактические результаты и не достигают своих целей. Это отчасти объясняется повсеместной фальсификацией информации в их системе, когда подразделения заявляют о продвижениях, которые никогда не имели места.
Русские сократили расходы на оборудование в 2024 году, поскольку такие атаки были неэффективными, заменив их резким увеличением расходов на личный состав, что неустойчиво в таком темпе. В 2026 году Россия столкнется с проблемой роста числа жертв, превышающего темпы набора.
Удары по инфраструктуре также являются важным фактором. Россия нацелилась на производство газа, насосные станции хранения и стремится еще больше фрагментировать распределение электроэнергии. Украина сталкивается с холодной зимой с нормированием электроэнергии по всем крупным городам.
Украина добилась успехов в развертывании новых типов дешевых перехватчиков, причем многие из них демонстрируют перспективы для масштабированного развертывания в подразделениях ПВО. Количество перехваченных российских БПЛА с помощью этих средств продолжает расти.
Украине также нужен большой, относительно дешевый набор вариантов «среднего удара» в диапазоне 30–300 км. В Украине сохраняется пробел в возможностях за пределами 30 км, причем многие подразделения стоят на позициях, которые они не могут задействовать в тылу России, особенно на расстоянии 100–150 км от линии боестолкновений.
Человеческие ресурсы остаются одной из самых больших проблем Украины. Мобилизация затруднена коррупцией. Дезертиры подрывают боевую мощь больше, чем потери от боевых действий, и эта проблема усугубляется. Подход к управлению и формированию войск оставляет желать лучшего.
В итоге: предстоящие месяцы будут трудными, и ситуация ухудшится, прежде чем улучшится или стабилизируется. Но при устойчивой поддержке и давлении на Россию Украина сможет стабилизировать большую часть фронта в течение зимы и будет готова продолжить борьбу в 2026 году.
Беспилотники остаются главным источником ежедневных потерь. Фронт определяется перекрывающимися зонами поражения дронов и артиллерии на 20–25 км — «зоной убийства». В 2024–2025 годах шла борьба за контроль над этой зоной, определяющий инициативу на земле. Ранее преимущество было у Украины, теперь зона распределена более равномерно.
Обе стороны подавляют расчёты дронов противника: артиллерия бьёт по ближним точкам запуска, дальнобойные БПЛА — по логистике и операторам в тылу. Российские формирования «Рубикон» создают серьёзные проблемы украинским операторам. В ВСУ увеличилась доля потерь среди операторов и логистов, а не пехоты.
Украина адаптируется, активно внедряя UGV в логистике и штурмовых действиях. Воздушное пространство становится более оспариваемым из-за развития сетей радаров у обеих сторон. Артиллерия сохраняет ключевую роль, особенно в плохую погоду, когда эффективность дронов падает и российская инфильтрация упрощается.
Украинские подразделения по-разному проводят контратаки, но успех зависит от разведки, подавления дронов и артиллерии противника и связи с пехотой. Фронт всё больше напоминает пористую сеть малых позиций, а широкая «серая зона» делает реальную картину контроля на местности крайне нечёткой.
У России выросли невозвратные потери: более 25 тыс. убитых в месяц, что сопоставимо с темпами пополнения. Качество личного состава снижается, растёт число дезертиров. Российская тактика позволяет медленно продвигаться, но не обеспечивает крупных прорывов. Зимой ожидается стабилизация фронта: меньше укрытий, ограничена авиация и УМПК.
Плохая погода больше помогает России как наступающей стороне. Недавние механизированные атаки РФ остаются малорезультативными: для остановки одного штурмового танка требуется десятки FPV-дронов, но наиболее эффективным средством остаются мины.
Российские силы продолжают демонстрировать слабые тактические результаты и не достигают своих целей. Это отчасти объясняется повсеместной фальсификацией информации в их системе, когда подразделения заявляют о продвижениях, которые никогда не имели места.
Русские сократили расходы на оборудование в 2024 году, поскольку такие атаки были неэффективными, заменив их резким увеличением расходов на личный состав, что неустойчиво в таком темпе. В 2026 году Россия столкнется с проблемой роста числа жертв, превышающего темпы набора.
Удары по инфраструктуре также являются важным фактором. Россия нацелилась на производство газа, насосные станции хранения и стремится еще больше фрагментировать распределение электроэнергии. Украина сталкивается с холодной зимой с нормированием электроэнергии по всем крупным городам.
Украина добилась успехов в развертывании новых типов дешевых перехватчиков, причем многие из них демонстрируют перспективы для масштабированного развертывания в подразделениях ПВО. Количество перехваченных российских БПЛА с помощью этих средств продолжает расти.
Украине также нужен большой, относительно дешевый набор вариантов «среднего удара» в диапазоне 30–300 км. В Украине сохраняется пробел в возможностях за пределами 30 км, причем многие подразделения стоят на позициях, которые они не могут задействовать в тылу России, особенно на расстоянии 100–150 км от линии боестолкновений.
Человеческие ресурсы остаются одной из самых больших проблем Украины. Мобилизация затруднена коррупцией. Дезертиры подрывают боевую мощь больше, чем потери от боевых действий, и эта проблема усугубляется. Подход к управлению и формированию войск оставляет желать лучшего.
В итоге: предстоящие месяцы будут трудными, и ситуация ухудшится, прежде чем улучшится или стабилизируется. Но при устойчивой поддержке и давлении на Россию Украина сможет стабилизировать большую часть фронта в течение зимы и будет готова продолжить борьбу в 2026 году.