Иран и Турция: тонкий баланс между соперничеством и сотрудничеством.
После месяцев дипломатической конфронтации и взаимных обвинений в подрыве стабильности Иран и Турция оказались по разные стороны регионального баланса. На фоне непрямых переговоров между Ираном и США, прошедших в Омане, внешнеполитические элиты обоих государств стремятся продемонстрировать готовность к взаимодействию — но за этим витринным сотрудничеством скрываются глубинные противоречия.
Министр иностранных дел Ирана Аббас Аракчи охарактеризовал позицию своего турецкого коллеги Хакана Фидана как «конструктивную и поддерживающую», тем самым сделав символический шаг навстречу. Однако, это заявление лишь прикрывает тревожные процессы, разворачивающиеся как внутри Сирии, так и вокруг курдского вопроса.
Курдский фактор как эпицентр напряжённости
Среди ключевых точек разногласий — судьба Рабочей партии Курдистана (РПК) и связанных с ней структур в Сирии и Ираке. Анкара подозревает Тегеран в том, что тот использует курдские группировки как инструмент давления, стремясь сорвать попытки Турции заключить долгожданное соглашение с курдскими силами и стабилизировать ситуацию на юго-востоке страны.
Выступая в феврале, лидер РПК Абдулла Оджалан, находящийся в заключении, призвал организацию к разоружению — шаг, потенциально открывающий путь к мирному урегулированию. Однако Сирийские демократические силы (СДС), заявили, что не поддерживают эту инициативу.
В Анкаре полагают, что именно Иран играет роль скрытого куратора, препятствующего деэскалации.
«Иран может убедить курдские силы в Сирии отвергнуть призыв Оджалана. Это — один из главных страхов турецкой стороны», — отмечает Серхан Афаджан, глава Центра иранских исследований İRAM в Анкаре.
Свержение президента Башара Асада, традиционного союзника Тегерана, изменило расстановку сил в Сирии. Новое руководство страны выстраивает более тесные связи с Анкарой, что лишает Иран стратегических рычагов влияния в этом направлении.
«Турция завершает борьбу с РПК как на внутреннем, так и на региональном уровне. Это тревожит Иран, воспринимающий происходящее как угрозу своему влиянию», — подчёркивает профессор Бильгехан Алагёз из Университета Мармара.
В то же время, новое сирийское правительство вступает в прямой диалог с курдскими структурами, добивающимися автономии. Эта борьба за контроль над восточной Сирией грозит перерасти в затяжное противостояние, в которое могут быть втянуты как Турция, так и Иран.
Анкара опасается, что Иран будет поддерживать децентрализацию в Сирии, что совпадает с интересами Израиля, утверждают аналитики.
«Ближневосточная политика полна парадоксов», — подчёркивает Галия Линденштраус, эксперт Института национальной безопасности в Тель-Авиве. — «Израиль воспринимает Турцию как соперника, но также рассматривает её как потенциального партнёра новых властей в Сирии».
По её мнению, идея децентрализованной Сирии обсуждалась в израильских кругах, но вызывает неоднозначную реакцию: «Централизованная власть может предотвратить иранское влияние, но усилит позиции Турции. Это дилемма».
Несмотря на обострение соперничества, Иран и Турция объединены стремлением избежать прямого военного конфликта между Тегераном и Вашингтоном. Для Турции это вопрос не только региональной стабильности, но и внутренней безопасности.
«Нестабильность в Иране неизбежно отразится на Турции», — подчеркивает Озгюр Унлюхисарджиклы, глава офиса Германского фонда Маршалла в Анкаре. — Возможная война с участием США может спровоцировать новую волну беженцев, экономических потрясений и роста радикальных настроений.
Отношения между Ираном и Турцией остаются примером так называемого “конкурентного сотрудничества” — модели, в которой взаимные интересы вынуждают стороны к диалогу, несмотря на системные противоречия.
На фоне меняющегося ландшафта Ближнего Востока и трансформации властных центров в Сирии, это шаткое равновесие будет подвергаться новым испытаниям. Останется ли оно устойчивым — зависит от способности Анкары и Тегерана определить границы своего соперничества и вовремя включить механизмы сдерживания.