Category: Փետրվարի 20 / 20-е Февраля

​​Агрофюрер Лукашенко строит агрогородок в Нагорном Карабахе, на месте села Нор Марага Мартакертского района.
По словам посла этой страны в Баку Пиневича агрогородок планируется ввести в эксплуатацию в 2027 году. Проект предусматривает создание крупного агрохолдинга, развитие животноводства, птицеводства и овощеводства и предусматривает в том числе строительство населенного пункта Гызыл Кянгярли, рассчитанного на 420 семей.
Инициатива строительства агрогородка была предложена белорусской стороной в ходе недавнего государственного визита в Азербайджан президента Белоруссии.

«За 35 лет «независимости» в Армении так и не сформировались устойчивые идеологические расколы. Коммунисты — христиане, либералы — сторонники репрессий, а правящая партия одновременно повышает налоги и отрекается от социальной ответственности. Нет ни «левых», ни «правых», ни внятного конфликта между «прозападными» и «пророссийскими». Зато есть 25 «политических сил», принявших участие в театрализованных выборах 2021 года. И — полное отсутствие общей реальности.
Трагично, что с утратой Арцаха — одного из столпов триады «Армения–Спюрк–Арцах» — армянский мир не просто распался на фрагменты, но и лишился единого понимания, зачем нужно армянское государство и нужно ли оно вообще. Общество разделилось на пузыри, которые не видят друг друга, не слышат и не хотят слышать.
Первый пузырь: праздничный.
Это Ереван витрин и фестивалей. Здесь обсуждают, где встречать Новый год — в Тбилиси, Дилижане или Дубае. Здесь стартапы, коворкинги и ипотека; Северный проспект и кафе, в паре шагов, от которых — протестующие, потерявшие дома, сыновей, смыслы.
Но их не видно. Они не мешают общему празднику.
«Пока Вена танцует, этот мир не обрушится», — говорили в 1938 году. Пять лет Армения живёт по той же формуле.
Обитатели этого пузыря не слепы. Они читают новости, жертвуют деньги, обсуждают политику. Но всё это — фоном. В этом пузыре тема Арцаха закрыта, травма Геноцида вытеснена, а боль изгнания — экзотика для документального кино. Здесь тепло, вкусно, стабильно. И безопасно — по крайней мере, так кажется. Хотя именно здесь уверены, что Армения — слаба и неспособна за себя постоять.
Это и есть «Реальная Армения». Армения, стремящаяся быть перекрёстком мира, даже если для этого нужно отречься от себя. Здесь хочется покаяться за то, что ты армянин, избавиться от «комплекса агрессора», заслужить одобрение соседей и забыть, за что боролись.
Второй пузырь: травматичный.
В нём — беженцы из Арцаха, приграничные сёла Сюника, Тавуша и Гехаркуника. Здесь салют вызывает не радость, а паническую дрожь. Здесь живут рядом с потерянными монастырями, церквями, могилами и с теми, кто не вернулся. Здесь нет иллюзий, нет надежд. Но и здесь — пузырь, со своей изоляцией и болью.
Преобразовать эту боль в политический капитал почти невозможно — первый пузырь её не хочет видеть. Эта боль неудобна. Её проще назвать токсичной, а носителей — отсталыми. Всё лучшее в ней — стремление сохранить идентичность, стойкость, готовность к жертве — объявляется анахронизмом.
Диаспора разбросана по всему миру, но разлом проходит и сквозь неё. Большинство живёт жизнью первого пузыря, но иногда — особенно в День памяти Геноцида — погружается во второй. И там, и там — эмоции, но редко — понимание, ответственность, стратегия.
Ирландцы, например, тоже редко мыслят Родиной вне дня Святого Патрика или трагедии Великого голода. Но у них — целостная национальная стратегия, диаспора встроена в государство.
У армян — отчуждение. Его заложили ещё Левон Тер-Петросян и Роберт Кочарян, продолжили их ученики в Степанакерте. Внутри самих общин — раскол между «дашнаками», «гнчаками» и «рамкаварами».
В результате Спюрк всё чаще узнаёт об Армении из Facebook и «X» — главных фабрик поляризации. Кто-то видит лишь модную витрину и думает, что Армения на 15 лет отстаёт от Силиконовой долины. Кто-то — только похороны, митинги и разрушения, и считает страну потерянной.
И те, и другие ведут диалог с троллями и политическим пиаром, принимая это за реальность.
Обитатели первого пузыря — той самой «Реальной Армении» — стигматизируют всех остальных. Арцах — мешает их мечте о перекрёстке мира. Их раздражает всё, что напоминает о боли, идентичности, ответственности.
Диаспора, в свою очередь, винит Армению — в коррупции, предательстве, распиле пожертвований.
Арцах винит всех.
И в этом — удобство роли жертвы. Но один раз приняв её — субъектности больше не остаётся»

Йеменские хуситы с помощью иранской ракеты “Изделие 358” сбивают очередной американский высотный ударно-разведывательный БПЛА MQ-9A Reaper.

👆Арамо Еганян:
– У нас было шесть комплексов «Тор», которые были поражены, но в ходе войны мы получили новые, верно?
– Да, мы получили четыре машины «Тор», которые были довольно активно использованы. Они успели принять участие в боевых действиях, но у этих боевых машин были серьёзные проблемы – они очень быстро выходили из строя. Это были машины на гусеничном шасси. После войны они, пусть и не в равной степени, но стали как «Осы» — с постоянными неисправностями. Это было старое и отработанное вооружение, которое требует постоянного обслуживания.
– Когда привезли эти четыре «Тора», остальные к тому моменту уже были поражены?
– Не все. «Торы» не были выведены из строя одновременно. Первый был поражён 29 сентября, затем — 25 октября, 8 и 9 ноября. Это происходило с интервалами, не так, чтобы все шесть были уничтожены сразу. Последний «Тор» был поражён 9 ноября около двух часов дня. Все шесть были поражены, но не все выведены из строя — у одного, например, был повреждён задний турбинный отсек, у другого — антенна, и мы устраняли неисправности одного за счёт другого.
А последний, тот, что 9 ноября, был самым массированно атакованным. Это было единственное видео, где зафиксировано поражение «Тора». Сделали демонстрационное видео: когда БПЛА снимает и передаёт координаты. Сначала прилетает «Хароп» и поражает заднюю часть «Тора», затем наносит удар «Байрактар», а потом СУ-25 сбрасывает две авиабомбы. Это было на подступах к Мартуни, в районе, известном как «Бройлер». Меня бы не поразили, если бы не дали ошибочную разведывательную информацию. Мне передали, что это наш БПЛА. Визуально я не мог его различить – было немного облачно и плюс — расстояние. Но цель у меня была зафиксирована и взята в автоматическое сопровождение. То есть уничтожить не составляло труда. Я, как всегда, сомневался, но потом снова пришла информация из нескольких источников, в том числе из 3-го оборонительного района, чтобы, не дай бог, не сбил. Тогда я снял цель с автосопровождения. В тот момент у нас были технические проблемы – мы начали обслуживать машину, меняли фильтр. Услышав шум, я бросил фильтр, спустился и укрылся в ближайшем здании. Мне повезло, что первым ударил ударный БПЛА. Если бы сначала нанёс удар «Байрактар» или СУ-25, весь расчёт погиб бы.
Это была демонстрация, потому что после удара «Харопа» техника не могла больше выполнять боевые задачи. Средства ПВО настолько уязвимы, что могут выйти из строя даже от осколка, если тот попадёт в техчасть.
– Во время удара авиабомб расчёт находился далеко?
– Мы успели отойти на 200–300 метров. Тогда погиб гражданский из села Гиши. Он был сторожем на объекте, и после удара «Харопа» пытался потушить огонь. Я хотел сам это сделать, сказал ему: «Ты пожилой человек, не надо». Он ответил: «Нет, я помогу». И получилось так, что после удара «Байрактара» он погиб. Человек, который должен был поливать водой турбину, должен был быть кто-то из нас. Этот человек, ценой своей жизни, спас чью-то из расчёта.
Возможно, они думали, что там находились более серьёзные силы или штаб управления, а не только «Тор». Поэтому и решили сбросить бомбы после «Байрактара» и «Харопа».
Также возможно, что это было демонстрационное видео — для поднятия морального духа своей авиации, для рекламы турецкого «Байрактара» против российского «Тора». Целей могло быть много.
– Сколько «Торов» у нас было в 2023 году и что с ними стало?
– Полной информации у меня нет (прим.: Арамо Еганян в тот период уже не служил в войсках ПВО). Один «Тор» в последние часы войны, когда появилась угроза окружения, наши хотя бы сожгли. Один был поражён, удар был очень мощный(!) — бокс и ангар были полностью разрушены.
– Они сбивали цели в войне 2023 года?
– Нет. Не думаю, что они были приведены в боевую готовность.
(!)Удар по боксу, где хранился Тор был нанесен ракетой Lora.
Азербайджанцы получили точные разведданные (об отправителе разведданных говорилось неоднократно) о месте хранения машины, и ракета попала именно в тот бокс, где стояла машина.

Майор Арамо Еганян один из самых образцовых офицеров и специалистов своего дела и наш друг:
Почему в первые дни войны 2020 года «Торы» не были поражены?
– Однозначного ответа нет. По моему анализу, наиболее вероятная причина в том, что это вооружение было недавно переброшено в Арцах и с самого начала находилось в бригаде Шуши. Позже его перевели в ангары аэродрома Иванян.
Считаю логичным объяснением того, что дивизион «Тор» остался цел — это была новая часть, и у Азербайджана не было достаточной разведывательной информации о его местоположении. Все остальные ПВО-дивизионы были поражены с первых же секунд.
– Удалось ли в первые дни нам сбить вражеские дроны?
– С началом боевых действий мы заняли позиции недалеко от Степанакерта и начали воздушную защиту города. Всё было организовано отлично: в начальной фазе атаки ни одна цель не смогла прорваться в воздушное пространство Степанакерта.
Я с первых минут занял позицию в районе Вазгенашена (Агдамский район), там сбил первую цель, затем сменил позицию, продвинулся примерно на километр и снова произвёл успешный пуск. Были сбиты разведывательные БПЛА.
– Что происходило в других частях Арцаха?
– В первые часы задачей была защита неба над Степанакертом. Уже ночью меня отправили занять позицию в районе села Драхтик, Гадрутский район. Отличная позиция, откуда мы успешно поражали цели.
– Ты участвовал как командир батареи?
– Хотя я был командиром батареи, выполнял не его обязанности, а функции начальника расчета. Управление вооружением и поражение целей были приоритетом, а передача разведданных и связь могли быть обеспечены кем угодно с базовыми знаниями.
– Если бы у нас было больше «Торов», что бы изменилось?
– Потери среди личного состава были бы значительно меньше — это главное. То, что не удалось на определённых участках, вполне могло бы быть достигнуто с помощью «Тора», при наличии подготовленных расчётов.
Если всё грамотно организовано — построение боевого порядка, учёт местности, высот, зоны поражения, надёжная связь — тогда уже можно оценивать, насколько можно было повысить эффективность ПВО.
Наша ПВО работала как объектовая, а не войсковая. Войсковая ПВО подчиняется дивизии, а у нас ПВО защищала важные объекты и участки. Мы имели отдельную часть и командование, не подчинялись начальнику ПВО дивизии. Это сильно влияло на ситуацию.
– Это из-за нехватки средств?
– Да, думаю, это самая обоснованная причина.
– Сколько целей ваш расчёт уничтожил?
– Подтверждённые — 27 БПЛА и 2 самолёта, оба в районе Гадрута.
– Оправдал ли себя «Тор»?
– Да, однозначно. «Тор-М2» эффективно работал против всех видов БПЛА, армейской авиации Азербайджана — вертолётов и штурмовиков Су-25. Есть точная статистика по времени, количеству, типам целей. Комплекс был способен уничтожить любую авиацию в этом театре военных действий. Вопрос — в количестве ракет, машин и подготовленных специалистов.
– «Тор» против «Байрактара» — кто выигрывает?
– «Байрактар» — самая лёгкая цель: медленный, с большой отражающей поверхностью. Но он бесшумный, в отличие от «камикадзе-дронов», и не даёт артиллеристам времени укрыться.
– Сколько «Байрактаров» уничтожили?
– Мой расчёт — 6 «Байрактаров». Остальные тоже сбивали, но точное число не скажу. Были также Су-25, Harop, Orbiter и другие БПЛА, типы которых я не смог определить.
– Были ли проблемы с ракетами Тор?
– Редко, но бывали случаи отказа после пуска. Причины точно не знаю, но возможно: условия хранения, транспортировка, заводской брак, устаревание.
Полностью на CivilNet

Военное сближение на уровне спецназа: визит казахстанской делегации в Азербайджан
Подразделения Командо и ССО Азербайджана становятся объектом интереса страны-партнера Казахстана
В Азербайджане с визитом находилась делегация Вооружённых сил Казахстана во главе с командующим ВДВ генерал-майором Алмазом Джумакаевым. Главной целью визита стало ознакомление с системой подготовки и боевой выучки азербайджанских подразделений Командо и ССО, которые в последние годы стали визитной карточкой азербайджанской армейской реформы.
Казахстанской делегации был представлен брифинг о структуре, задачах и обеспечении воинской части, а также продемонстрированы ключевые элементы инфраструктуры: крытый спортзал, казарма, столовая.
Особое внимание делегации было уделено практическим элементам боевой подготовки. Гости наблюдали за стрельбами, а также за действиями полностью экипированных командо на тренировочной башне и разведывательной полосе с акцентом на мобильность, выносливость и подготовку к действиям в сложной местности.
Кульминацией визита стала встреча с командующим Силами специального назначения Азербайджана генерал-майором Алекбером Джахангировым. Обе стороны обсудили вопросы, представляющие взаимный интерес: перспективы обмена опытом, проведение совместных учений, а также возможные направления сотрудничества в боевой подготовке.
На фоне усиливающейся милитаризации Центральной Азии и Южного Кавказа, интерес Казахстана к азербайджанской модели подготовки спецназа выглядит закономерным. Подразделения Командо, активно реформируемые при поддержке Турции, играют всё более заметную роль в военной доктрине Баку. Своей универсальностью, мобильностью и боевым опытом они становятся инструментом национальной обороны и образцом для внешних партнёров.
Визит генерал-майора Джумакаева стал очередным шагом в формировании нового уровня военного взаимодействия между Азербайджаном и Казахстаном. Он может ознаменовать начало более тесного сотрудничества в сфере подготовки элитных подразделений, что будет способствовать усилению стратегического партнёрства двух тюркоязычных государств.

Заместитель председателя парламентской комиссии по безопасности и обороне, депутат от правящей партии А.Хачатрян сообщает народу, что “за последние три года Армения с целью повышения уровня защиты военнослужащих провела беспрецедентный объем фортификационных работ на границе с Азербайджаном”.
По его словам, есть еще участки, “где работы пока выполнены не полностью”. При этом, продолжает он, “такой объем работ невозможно завершить за год или два”.
Он абсолютно прав. За год-два выполнить невозможно, но с 9 ноября 2020 года прошли не год-два, а более четырех лет.
Неизвестно в курсе ли бывший инспектор ГАИ, а ныне специалист по обороне и безопасности депутат А.Хачатрян или нет, но если у противника есть высокомобильные силы в виде легкой штурмовой пехоты (а они у противника есть и в большом количестве), господство в воздухе и многоуровневая разведка (тут даже дорожный свистун-регулировщик оспаривать не сможет), он может просто обойти обходными маневрами фортификационные линии, особенно в сложном, пересечённом рельефе — как на армяно-азербайджанской границе.
Эти укрепленные позиции, максимум, могут обеспечить базовую защиту личного состава от артиллерийского и ракетного огня, а также ударов тяжелых дронов.
Также могут повысить устойчивость в случае внезапной лобовой атаки и замедлить наступление противника. Если конечно он вздумает атаковать в лоб.
Фортификации сами по себе не дают преимущества. Более того, армянская армия рискует вновь оказаться в ловушке “линейного мышления”.
Линейная оборона делает армию склонной к позиционному застою и снижает мобильность. Это особенно опасно, если учитывать ошибки войны 2020 года и последующих боестолкновений, в условиях применения противником маневренных действий. Когда армянская армия после 1994 года была привязана к траншеям и количественно не развивала ударные подразделения.
Без мобильного компонента и развития наступательного потенциала любые фортификации превращаются в статичные неподвижные цели, которые можно разрушить.
Значит, чтобы фортификации стали не уязвимостью, а частью системы, нужно развивать мобильные и ударные компоненты, способные действовать как в рамках сдерживания, так и в рамках контрударов и превентивных действий.
Поэтому, сами по себе фортификации ничто, если они не часть системы, по типу активной эшелонированной обороны.
Поэтому ждем от А.Хачатряна гордых и хвалебных отчетов о развитии других, более важных компонентов- мобильных ударных сил, контрбатарейных систем, средств воздушного нападения, а также РЭБ, ПВО и т.д.
Одними укреплениями противника не сдержать и тем более войну не выиграть.

План противостояния Эрдогану озвучила турецкая оппозиция, в лице лидера Народно-республиканской партии Озгюра Озеля:
Собрать свыше 30 млн подписей за освобождение бывшего мэра Стамбула Экрема Имамоглу и проведение досрочных выборов в стране.
Проводить митинги в столице каждую среду. В остальные дни в других городах.
Превратить дело Имамоглу в общенациональное движение, особенно среди молодёжи, чтобы удерживать давление на правительство.

​​Глава Иранского института космических исследований Вахид Язданян в ходе пресс-конференции подчеркнул, что Тегеран открыт к сотрудничеству в сфере проектирования и запуска спутников.
На фоне растущего интереса Ближнего Востока к освоению космоса Иран заявил о готовности не только развивать собственную спутниковую программу, но и делиться своими технологиями с соседними странами.
По его словам, подавляющее большинство спутниковых систем и компонентов производится внутри страны — около 90% оборудования разработано и собрано в Иране. Оставшиеся 10% закупаются за рубежом, но исключительно в качестве поддержки, а не из-за нехватки компетенций.
«Мы обладаем достаточными знаниями и опытом, — отметил Язданян. — Импорт используем выборочно».
Ранее деятельность Ирана в космической сфере оставалась закрытой. Сегодня, по словам Язданяна, инициатива “прозрачности” становится частью государственной повестки.
Эта риторика совпадает с политикой Тегерана по укреплению научной дипломатии и расширению внешнеэкономических связей в условиях санкционного давления.
Предложение о сотрудничестве, как подчеркнул Язданян, направлено в первую очередь на соседние государства. Иран уже ведёт переговоры и готов подписывать соглашения о передаче технологий и совместной разработке спутников. Это может стать важным шагом к формированию региональной космической экосистемы с участием Ирана в качестве технологического лидера.
«Мы обладаем более высоким уровнем космических знаний, чем большинство стран региона, и готовы использовать это преимущество во благо общего развития», — сказал Язданян.
Ставка на солнечную энергетику.
Отдельное внимание в исследовательской повестке института уделяется разработке солнечных панелей для спутников — как ключевому элементу устойчивого энергообеспечения в условиях растущих орбитальных потребностей.
На фоне наращивания космического потенциала в странах Персидского залива и Южного Кавказа, Иран делает ставку на высокотехнологичное сотрудничество, одновременно повышая свою региональную субъектность. Возможность экспорта космических технологий может укрепить позиции Тегерана не только как научной державы, но и как центра притяжения для государств, стремящихся диверсифицировать своё технологическое развитие.